Пол зала представлял собой огромное шахматное поле, в каждой клетке которого был выбит какой-то символ.

Ну а венчал сходство с миром Гарри, объявленный ректором пир.

В общем, всё это было настолько шаблонно, что я не смог удержаться от негромкого смешка.

И так, видимо, думал не только я один.

Стоящий в окружении мальчишек Имперский маг, тот самый, которого я видел на приеме в Бастионе, повернулся к своим товарищам и пошутил:

— У меня одного такое ощущение, будто я попал в фильм про Гарри Поттера? Бьюсь об заклад, кто-то из преподов окажется под стать товарищу Снэйпу!

Стоящие вокруг него пацаны сдержано посмеялись, а я с удивлением обнаружил среди них Диму-Димеона.

Тот, заметив мой взгляд, махнул мне рукой, коснулся груди, а затем показал на запястье.

Я интерпретировал его пантомиму, как: «Привет! Спасибо! Позже поговорим»» и машинально кивнул.

Меня сейчас интересовал не столько сам пацан, который, как мне помнится выбрал класс Воздушный стрелок, а его друзья.

Дима-Димеон, судя по тому, как он свободно вел себя в окружении подростков, был давно знаком с пацанами, а значит…

— Они, что, форточники? — пробормотал я себе под нос, разглядывая ауры ребят.

Такое, честно говоря, я видел впервые.

Магические ауры ребят были достаточно плотные, но самое главное — в ауре каждого из них стояла метка Смерти.

И если насчет Димы-Димеона у меня вопросов не было — в том аду, через который мы прошли в Лютиках было невозможно не замарать руки в крови, то остальные…

— Где ж вас жизнь-то так помотать успела…

Пацанам было от двенадцати до пятнадцати лет, и я хоть убей не мог понять, откуда у них ауры бывалых воинов…

Да и вели они себя как-то уверенно, что ли? Прямо под неодобрительным взглядом Имперского мага ввязались в спор с каким-то студиозом и спровоцировали того на дуэль.

В общем, вели себя в высшей степени подозрительно.

А инициация, тем временем, шла полным ходом.

Студиозы один за другим подходили к стеле, окутывались стихией и с гордостью проходили к одному из столов, отмеченному соответствующим символом.

И если стандартные стихийные факультеты меня особо не интересовали, то факультеты второго круга, как их называли местные, привлекли мое внимание.

Факультет Жизни, факультет Смерти, Серый факультет и Радужный факультет.

Первые два были мне понятны и даже привычны, а вот факультеты антимагии и радужников всерьез заинтересовали.

Сделав себе мысленную пометку узнать про эти факультеты чуть больше, я перевел взгляд на подходящих к стеле студиозов, наблюдать за которыми оказалось неожиданно интересно.

Ребята подходили к стеле, касались светящегося навершия, окутывались лепестками огня или морозными снежинками и довольные усаживались за столы своих факультетов.

А поскольку первыми шли старшекурсники, то практически все магики после инициации направлялись к тем же факультетам, чей символ был вышит на их плащах или пиджаках.

Хорошо это было или плохо я не знал, но, судя по довольным лицам ректора и сидящих по обе стороны от него магов, скорее хорошо.

Старшекурсники проходили инициацию достаточно быстро, что, на мой взгляд, было обусловлено сформировавшимся мировозрением, а вот когда очередь дошла до второго и первого курса, начали происходить интересные вещи.

Молодые маги имели смутное понимание кем же они хотят быть. И, несмотря на подбадривания и моральную поддержку факультетов, многие выглядели недовольными.

К примеру, один из второкурсников, на чьем плаще красовалась эмблема воздушного факультета, прикоснулся к стеле и в следующий миг вокруг него завертелись сразу же четыре стихии!

Вот только парень нахмурился и прикоснулся к пьедесталу еще раз. И еще. И еще.

Он упрямо стоял на своем до тех пор, пока вокруг него не осталась лишь одна стихия. Победно усмехнувшись, воздушник направился к своим друзьям, которые весело загомонили, аплодируя своему товарищу.

На мой взгляд, воздушник поступил весьма недальновидно, променяв потенциальную зону роста на привычную зону комфорта.

И, судя, по реакции одного из преподавателей, профессура была со мной согласна:

— Андо! — из-за стола поднялся маг, который больше походил на наемника, чем учителя, — я знаю твое отношение к радужникам, но сейчас решается твоя судьба как мага! Можно завоевать уважение товарищей, придерживаясь принятых в компании правил, а можно и нужно — своими поступками. Радужники чрезвычайно редки, один на сотню! И менять дар, данный природой, на сиюминутное следование какой-то дурацкой моде — это не просто дурость, а самая настоящая глупость! Подумай, Андо!

— Спасибо за ваше мнение, мастер Чжо, — громко ответил воздушник, — но я свой выбор сделал!

По лицу Чжо так и читалось: «Ну и дурак!», но маг взял себя в руки и, скрипнув зубами, молча сел на место.

Андо же важно прошел к столу своего факультета и с удовольствием начал принимать поздравления от своих друзей, наслаждаясь всеобщим вниманием.

Чем-то этот воздушник напомнил мне моих одногруппников, которые шли на патологоанатомов только из-за желания произвести впечатление на девчонок.

Мысленно записав Андо в понтоделы и сделав заметку не иметь с ним никаких серьезных дел, я с интересом уставился на следующего студиоза.

А посмотреть было на что.

Всклоченные вихры, нахмуренные брови, ходящие на скулах желваки — для этого студиоза простой и приятный процесс Инициации обернулся личным сражением. Один из преподавателей, тот самый мастер Чжо даже вскочил со своего места, но тут же опустился на стул, повинуясь властному жесту ректора.

Студиоз тем временем действительно сражался.

То одна, то другая стихия приходила, чтобы заставить упрямца покориться, но парень стойко держался за каменное навершие стелы, и не думая отступать.

Ну а дальше произошло то, что пробрало меня до глубины души.

Студиоз дернул плечом, скидывая с себя объятия стихий, и…внезапно стал походить на оживший символ Инь и Ян!

Левая часть его тела пылала ярко-белым светом, правая — тлела матовой чернотой, поглощая окружающий свет.

— Не понял… в замешательстве пробормотал я, — ещё один мультик?