Сергей Ильич и вовсе никуда не пошёл. Он так и остался валяться на кровати. Лёжа взвалил себе на пузо аккордеон и затянул: «Я иду тебе навстречу по лесистым тропам. Зажигаю листья— свечи золотистой попой…» Революционный энтузиазм в нём за ночь угас, и он вновь вернулся к репертуару Юрия Антонова.

Под музыкальный аккомпанемент Семён с Тимофеем Ивановичем покинули палату и направились в санузел. Прогулочным шагом добрались до холла и на несколько мгновений задержались возле объявления, прочитали о предстоящем марше справедливости, многозначительно переглянулись и двинулись дальше.

Впервые в жизни Свистунов почувствовал, что может обрести доброго приятеля и хорошего собеседника в лице Тимофея Ивановича. В учреждении было не принято интересоваться прошлым друг друга, но Семён Семёнович попытался спросить нового знакомого:

– А вы кто по специальности?

Тимофей Иванович молчал. По всей видимости, он обдумывал ответ, но Свистунов расценил молчание по-своему и, чтобы побудить собеседника к откровенности продолжил говорить:

– Я вот бывший военный. По первой специальности, потом ещё историком стал.

В ответ собеседник лишь усмехнулся. Семёну Семёновичу не понравился сарказм Тимофея Ивановича, но он не обиделся. Недоверие и скрытность были обычными явлениями среди больных учреждения.

Спустя некоторое время Тимофей Иванович заговорил сам:

– История странная наука. Лжеглаголивая.

– Как? Как вы сказали? – удивился Свистунов и, не дожидаясь ответа, продолжил, – вы, что тоже историк?

– Да как вам сказать…в некотором роде – да. Точнее узкоспециализированный.

– Что по средним векам?

– Нет, раньше.

– А почему вы решили, что это… как вы выразились… лжеглаголивая? – Семён Семенович обрадовался тому, что беседа началась, и поспешил развить мысль. – К тому же, я не сказал бы, что в истории легко приврать. Факты – штука упрямая, извиняюсь за банальность мысли.

– Ну, я не совсем точно выразился, – произнёс Тимофей Иванович, – дело в том, что в истории происходило много всего, как положительного, так и отрицательного, что и врать то не обязательно.

– То есть? – Свистунов поспешил задать уточняющий вопрос, чтобы непременно продолжить разговор.

– В каждом незначительном или судьбоносном событии государства имеет место быть как плохое, так и хорошее, как отважное и честное, так и коварное, и мерзкое. Именно поэтому её – историю – можно менять по мере необходимости и в зависимости от сиюминутных целей, при этом не сваливаясь к откровенной лжи. Достаточно лишь акцентировать внимание на одном и умалчивать о другом, – пояснил собеседник.

Семён Семёнович на мгновение задумался и кивнул головой в знак согласия. Чтобы перевести разговор в разряд более увлекательной дискуссии, он хотел было возразить, но не нашёлся, что ответить.

Тем временем за разговором собеседники подошли к подвалу и начали спускаться по лестнице. В этот момент мимо них навстречу прошмыгнул Бося. Свистунов проводил его удивлённым взглядом, а Тимофей Иванович спросил: «Что это с ним?» Семён Семёнович только пожал плечами в ответ.

Свистунов открыл дверь и пропустил вперёд собеседника. Тимофей Иванович шагнул за порог и поморщился. В нос ударила тошнотворная вонь.

– Наблевал кто-то что ли? Никак Полковник отметился? – проворчал Семён Семенович и ускорил шаг в направлении кабинки туалета.

– Н-да, умываться тут невмоготу, – констатировал Тимофей Иванович.

– Давайте-ка по-быстрому, а умоемся перед столовкой, там умывальник есть и фонтанчик для питья, – прогнусавил Свистунов с зажатым носом.

Через пару минут приятели быстро шагали вверх по лестнице и уже скоро были в холле перед объявлением. Семён огляделся по сторонам, быстро сорвал бумагу со стены, скомкал её и бросил за кресло, которое стояло здесь же возле фикуса в огромной бочке.

– Мы что, сразу на завтрак? – произнёс Тимофей Иванович, укоризненно качая головой.

– Конечно, мы и так уже припозднились, – с лёгкой усмешкой отреагировал Свистунов.

Приятели резво зашагали по коридору. Возле входа в столовую Свистунов чуть замешкался. Дорогу ему преградила странная кампания людей. Один из них чуть лысоватый и с бородкой был одет в старомодный костюм с галстуком в крапинку; другой щеголял в полувоенном френче и хромовых сапогах; третий в украинской вышиванке, и ещё один чуть позади всех едва передвигал ногами и задумчиво жевал губами.

Тот, что во френче ткнул пальцем в грудь Семёну и с легким кавказским акцентом спросил: «Товарищ, как нам пройти в кабинет главного?» Свистунов махнул рукой в сторону лестничного пролёта и хотел было пояснить, что необходимо подняться на третий этаж, но когда обернулся уже никого не было. «Может я действительно с ума сошёл?» – подумал он, и ему вспомнилась предыдущая встреча с цивильным господином, но мысли его прервал голос Тимофея Ивановича:

– Семён Семёнович, вы, что там замерли или передумали?

– Вы их видели? – спросил Свистунов.

– Кого? – с недоумением ответил вопросом на вопрос приятель.

– Нет-нет. Это я так, – быстро отреагировал Семён. Он испугался, что его примут за психического больного и в несколько шагов, как ни в чем не бывало, догнал собеседника.

– Вы не ощущаете запах табака? – спросил Тимофей Иванович.

– Ничуть, – отозвался Свистунов. Он лукавил, ему действительно показалось, что кто-то курил трубку, но вида не подал.

В столовой пахло молочной манной кашей и какао, хотя в действительности давали тушёную капусту и чай. Капуста была неотъемлемой частью ежедневного рациона в столовой учреждения. Если завтрак ещё отличался некоторым разнообразием, то обед таковым качеством не обладал. На первое, как правило, давали борщ, а попросту капусту с водой; на второе капусту без воды; на третье это была вода без капусты. Ужин всегда состоял из картофеля или капусты с рыбой. Сахар подавался только кусками.

Бося и Полковник уже позавтракали, но не спешили уходить. Бося поднялся с места и пересел поближе к новому приятелю Свистунова. Пока Тимофей Иванович ковырял ложкой капусту в алюминиевой тарелке, Семён Семёнович внимательно наблюдал за происходящим. Свистунов принялся отламывать куски хлеба от оставшейся буханки – ножей и вилок здесь не полагалось. Тимофей Иванович положил ложку и поднял глаза. Приятели посмотрели друг на друга, засмеялись и одновременно отодвинули тарелки.

– Придется ограничиться малым, – констатировал Семён и придвинул кружку с чаем.

В результате Бося стал счастливым обладателем двух дополнительных порций капусты.

– Ну, что ж дело привычное, – согласился Тимофей Иванович, макнул кусочек сахара в чай и отправил его в рот.

Приём пищи, как правило, проходил организованно, и в строго определенное время столовая закрывалась, но сегодня правила были нарушены. Двери до сих пор оставались открытыми, и помещение стало наполняться людьми.