Слева я получил удар под ребро. Он оказался сильным, но не настолько, чтобы потерять координацию. Второе мачете пробило живот нападающему и вышло сзади. Схватив степлер, я прострелил им глаз самого ретивого нацгвардейца и покинувшее, наконец, тело, лезвие, разворотило горло следующему.

Истошный крик потерявшего глаз человека наполнил пространство. В агонии, он катался по полу, мешаясь своим товарищам подобраться ко мне и свершить правосудие.

Трое оставшихся в строю бойца, решили действовать сообща. Уже не обращая внимание на раненого, они ударили одновременно. Один напоролся на лезвие моего оружия и осел, схватившись за распоротый живот. От левого хука второго я благополучно ушел в сторону, а вот третий, со всей силы двинул в солнечное сплетение, отчего я едва не оказался на одном уровне с орущим человеком. Силы бойцу было не занимать. Да оно и понятно — специально тренируются для подобных случаев.

Перевести дыхание мне давать никто не собирался, поэтому я сделал обманное движение и со всей силы вогнал лезвие в подбородок самому ретивому вояки. Оно прошло через всю голову, пробило мозг и вышло на затылке, моментально отправив солдата к праотцам. Отпихнув труп ногой, я заблокировал удар оставшегося гвардейца, перехватил его руку, сделал болевой прием и добавив силы, переломал кость у запястья.

Очередной крик не заставил себя ждать. Глубоко вздохнув, я перешагнул через корчащегося человека и подойдя к полицейскому, забрал у него торчащее мое оружие.

К тому моменту его уже обезвредили. Он сидел на земле, пытаясь держаться за рану и скулил. Виктор держал мужчину под прицелом его же собственного оружия.

— Значит так, капитан, — уселся я на корточки напротив него, — повезло тебе сегодня немеряно! В живых останешься, но ненадолго. В зависимости от того, как будешь себя вести. Передашь остальным — в городе появился защитник слабых и немощных. Кто ко мне сунется, будет таким же как эти. И не дай вам Бог творить беззаконие на моих глазах — лучше сразу пулю в лоб в таких ситуациях. Все ясно?

Полицейский закивал головой. Из обширной раны не переставая текла кровь. Одежда уже пропиталась ею, но она и не собиралась останавливаться.

— Этого связать и оставить здесь. Остальных не трогать. Труповозки пусть ими занимаются. Всем вам больше здесь делать нечего, — обратился я уже к «местным жителям». — Если есть куда податься — самое время. Если же нет — ищите, но в этом месте найдете только свою гибель. Все всё уяснили? Тогда разбегаемся!

— Спасибо, сынок, — тихо произнесла тетя Света, взявши меня за руку.

— Спасибо, друг, — сказал Виктор, отдавая мне пистолет и начиная заниматься сбором вещей.

Так ко мне подходил каждый. Кто-то пожимал руку. Кто-то хлопал по плечу, но у всех была нескрываемая радость на лице и облегчение. «Ну вот, я спас шесть жизней, разменяв их на восемь других. Стоило ли так делать? Да Бог мне судья. Попаду к Нему, там и узнаю, что сейчас-то гадать».

Сборы не заняли много времени. Я уходил самым последним. Спортивная сумка все так же стояла у двери. Скинув в нее мои мачете, я разрядил пистолет полицейского, достав из него обойму и зашвырнул все в кучу хлама, наваленного у противоположной стены.

— А я узнал тебя, гнида, — откашлявшись, заговорил полицейский. — Ты тот гад, что вчера напал в комендантский час на патруль. Знаешь, что с тобой сделают, когда поймают?

Остановившись в дверном проеме, я устало посмотрел на него…

— Тебя расчленят на маленькие кусочки и ты будешь подыхать очень медленно и мучительно!

… и не говоря ни слова пошел наверх. Надев на лицо маску и выскользнув из подвала, я направился в сторону дяди Саши.

Небывалая обезлюденность пугала. Никогда такого не было. Из-за тучи выкатилась красноватая луна, словно обрызгавшаяся кровью, она освещала мне путь до самого дома друга отца.

— Алло, это Игнат Андреевич? Очень хорошо. Я звоню вам по поручению вашего сына — Данилы Игнатьевича. Он просил передать, что с ним все в порядке. Пару дней назад его выпустили из мест лишения свободы, но пока он не может навестить вас. Как только появится возможность, Данила обязательно приедет к вам, но думаю в ближайшие годы этого не произойдет. Что? Хорошо. Обязательно сообщу. И еще. Он прочитал изданную трилогию «аддонов» и выражает большую признательность за этот труд. Теперь все. До свидания!

Отключив телефон, я не раздумываясь, кинул его в унитаз и смыл в канализацию. Моя бывшая квартира оказалась под завязку набита людьми, вознамерившимися остановить меня любыми способами: шесть нацгвардейцев, четверо полицейских, несколько сотрудников ФСБ, судя по документам и трое бойцов спецназа с балаклавами на голове. Сам хозяин квартиры, скуля, лежал на полу с отрубленным ухом.

Кровищей был залит каждый метр пространства. Такое чувство, что я попал в мясоразделочный цех. Осмотрев все еще раз на наличие признаков жизни и убедившись в обратном, мне не оставалось ничего другого, как покинуть место побоища.

В квартиру дяди Саши я попал за полночь. Он не стал спрашивать где я был и почему так поздно. Понимал? Да конечно. Дураком не был. Расположившись в Настиной комнате, я из кусков кожзаменителя и плотного шпагата соорудил незамысловатый чехол для мачете. Наверняка девушка занималась сувенирными поделками, раз держала такие странные предметы у себя под кроватью.

Наутро я попросил начертить местоположение захоронения жены и сославшись на срочные незаконченные дела, поспешил отклониться и оставить мужчину в одиночестве. То, что он не выдаст моего пребывания в своей квартире, я знал на все сто. Не тот он человек, чтобы так поступать. Мой отец всегда хвалил его и всегда отзывался с положительной точки зрения.

Взгляд упал на нарисованный неким умельцем портрет Анастасии, висящий на кухне, когда я уплетал сваренные на завтрак хинкали. Сделан он был мастерски. На меня смотрело улыбающееся лицо девушки, не обремененное никакими заботами, не связанной обязательствами и ограничениями. Золотистые кудряшки волной спадали до плеч. Лукавый взгляд светился радостью и безмятежностью. Захотелось наяву увидеть эту девушку, поговорить, как мы делали в детстве, сравнить произошедшие изменения, да и просто поболтать.

Отбросив нахлынувшие эмоции, я поспешил закончить с завтраком, забрал план Тихвинского кладбища, где находилось последнее телесное пристанище моей драгоценной Маришки, прикрепил к спине кожаные чехлы с мачете, оделся, подобрал сумку с тюремным скрабом и вышел на улицу.

Перво-наперво решено было вновь заглянуть в свою бывшую