Тарханов вернулся домой взвинченный. Давно я не видела его таким раздражённым. Последние дни он был спокойным, я бы даже сказала, ласковым и нежным. А тут начал рычать прямо с порога:

– Ушла подруга?

– Да, уже примерно час, как Миша забрал ее.

– Не могла дождаться моего возвращения? Член важнее?

Я только подняла брови и вопросительно посмотрела на него.

– Что не так?

– Я позвал ее не для того, чтобы она потусила за мой счет, Поля. А чтобы присматривала за тобой, пока я не вернусь.

– Да что за мной присматривать? Нормально все. Я уже чувствую себя хорошо, выздоравливаю.

– Какая разница, Полина?! —рявкнул он. – Настя должна была остаться здесь до моего возвращения! Таков был уговор!

– Чего ты завелся? – я тоже повысила голос и встала с дивана.

– Потому что, если я кого-то о чем-то прошу, то он, согласившись выполнить просьбу, должен сделать дело, а не сваливать раньше времени!

Я быстро сложила плед, бросила его на спинку дивана и пошагала к лестнице, чтобы забрать свои вещи. Все, с меня хватит, теперь точно пора сваливать. Я была уверена, что Эмиль злился не на Настю, а на меня, нарушающую его личное пространство. Слишком уж я загостилась у него. Только я взялась за перила, Эмиль схватил меня за локоть и, резко развернув, впечатал в свою грудь. Наши взгляды пересеклись и удерживали друг друга буквально пару секунд до того, как Тарханов набросился на мои губы. Перехватив одной рукой за затылок, а второй – за талию, он прижал меня к своему телу. По коже прошла волна дрожи. Я с удивлением обнаружила, что страха, который испытывала после нападения, больше не было. Вероятно, сказывалась близость именно Эмиля. За эти дни я так привыкла к его запаху, голосу и ощущению его рук, что теперь присутствие Тарханова дарило мне скорее ощущение безопасности и спокойствия.

Эмиль был не слишком ласков с моими губами, те саднили, коротко простреливали болью, но я не сопротивлялась. Все чувства, копившиеся во мне в последнее время, нашли выход в этом жадном, голодном, диком поцелуе. Эмиль оторвался от моего рта, поцеловал скулу, спустился ниже к шее, впился в нее сначала зубами, а потом зализал укус.

– Я так сильно хочу тебя, – прорычал он мне в кожу.

– А я так сильно тебя ненавижу. Все из-за тебя, – со стоном ответила я, отклоняя голову на бок, давая Эмилю больше пространства для поцелуев.

– Знаю, Кукла, я знаю, – шептал он, стягивая с меня свои шорты, под которыми не было белья.

Как только я переступила через них, Эмиль подхватил меня на руки, заставив обвить его талию ногами, а шею – руками. Он не переставал тискать меня, сжимать кожу, прижимать к своему стояку, пока нес по лестнице, направляясь в спальню. Я запустила пальцы в волосы Эмиля, сжала их и потянула голову наверх, практически требуя поцелуя. Он не преминул ответить на мою немую просьбу, но в этот раз поцелуй был нежнее. Тарханов как будто вспомнил, что моя губа еще саднит.

Когда мы оказались в спальне, Эмиль бережно уложил меня на кровать и стал быстро снимать с себя одежду, осматривая меня с головы до ног, задерживаясь взглядом на оголенной промежности и ногах.

– Сними футболку, – хрипло скомандовал он, а я, удивив сама себя, подчинилась.

Наверное, многодневная близость к Тарханову совсем отключила мне мозги, потому что, как только моя футболка полетела в сторону, я сжала свою грудь и слегка потянула за соски. Я со стоном выгнула спину от простреливающих в низ живота ощущений. Мне нравилось, что в этот момент Эмиль смотрит на меня, а его член, освобожденный от боксеров, наливается кровью, становясь тверже.

Эмиль навис надо мной, накрыл один из сосков губами и начал сосать его, пока терся членом между моих ног. Мне стало невыносимо жарко, мысли дрейфовали между «не делай этого» и «быстрее, сильнее». Голова кружилась от ощущений, пока Эмиль целовал и облизывал каждый доступный ему кусочек кожи, сильнее вдавливаясь членом в мою плоть. Меня так сильно накрыло возбуждение, что связных мыслей не осталось, только лишь чистое желание, без примеси здравого смысла.

– Ненавижу тебя, – прохрипела я.

– Знаю, Поля, – привычно ответил Тарханов. – Я все знаю, детка.

А в следующее мгновение Эмиль пристроился у входа и медленно вошел, глядя мне в глаза. Его зрачки расширились настолько, что янтарная радужка практически исчезла. Он жадно ловил мой взгляд, пока медленно двигался во мне. А я рассматривала его всего – как двигались и сокращались мышцы, как его мощное тело напрягалось и расслаблялось на мне. Я впитывала взглядом приоткрытые, слегка опухшие от поцелуев губы, жадный взгляд, растрепанные моими пальцами волосы, и внезапно улыбнулась. Мне было так чертовски хорошо в тот момент, так невероятно приятно, что я не смогла сдержать улыбку. Швы тянули ее в сторону, саднили, но я никак не могла скрыть ее.

– Что такое? – спросил Эмиль, отражая мю улыбку. – Почему ты улыбаешься?

– Потому что мне хорошо.

Тарханов притормозил и его лицо внезапно стало серьезным.

– И мне хорошо, Поль. Хочу так постоянно.

– Как?

– Вот так. С тобой. Чтобы хорошо.

– Тогда не останавливайся, ты наламываешь.

Он усмехнулся и зарылся лицом в изгиб моей шеи, целуя ее и облизывая. Эмиль начал двигаться резче, сильнее врываясь в меня, глубоко, до самого упора.

– Не могу медленнее, Кукла, – хрипло прошептал он и прикусил мочку уха, запуская мурашек по коже. – Хочу, понимаю, что тебе надо, но не могу.

– Не надо. Не надо медленнее. Так хорошо. Вот так, да.

Эмиль ускорился, жестко врываясь в меня, подхватил меня под попку одной рукой и поднял мою ногу выше, чтобы входить глубже. Мои стоны стали громкими, я просто перестала их сдерживать, подгоняемая грубыми толчками. Тарханов шептал мне на ухо, как хочет меня, как сложно рядом со мной сдерживаться. Даже назвал ведьмой, потому что его еще никогда так не вело от девушки. А я внутренне ликовала. Попался, как и я три года назад. Я пока еще не знала, к добру ли это, но именно в тот момент мне было хорошо. Чувствовать его в себе, целоваться с ним, обнимать мощное тело, ощущать, как под пальцами перекатываются мышцы. Слышать его тяжелое дыхание в ухо и хриплый шепот. И знать, что он так же, как и я, нуждается в этой близости, хочет ее.