– Ты забрал мои деньги из бара! Да к херам деньги! Я не останусь тут больше ни на минуту!

Я развернулась и быстрым шагом направилась в прихожую, где лежала моя сумочка. Запрыгнула в кроссовки, параллельно набирая номер Саши, чтобы попросить его забрать меня. Как же ты вовремя написал. Но я не успела даже ответить на Сашино «алло», как телефон был выбит у меня из руки и полетел на кафельный пол экраном вниз.

– Ты придурок! Это мой телефон!

Теперь Тарханов опустился еще на шкалу ниже в моем восприятии. Конечно, Эмиль может каждый день себе покупать по телефону, а мне на свой приличный смартфон пришлось копить почти полгода. Я замахнулась и, не думая, влепила Эмилю звонку пощечину. На пару секунд я даже опешила от своей смелости и немного испугалась, потому что челюсти Тарханова оказались крепко сжаты, а во взгляде пылал пожар. Я попятилась назад, не зная, чего ожидать от него. Страх, что меня снова кто-то ударит холодными щупальцами опутывал мои внутренности. Я нащупала ручку двери и, пока Тарханов надвигался, рванула ее на себя и выбежала. Слетела с крыльца прямо под дождь и побежала. Я не знала, могу ли открыть калитку, получится ли выбежать, но я неслась, скользя по дорожке скрипучей подошвой кроссовок. Бежала, не оглядываясь. Из-за грома я не могла слышать, бежал ли за мной Тарханов, но я уносила ноги так, как будто Эмиль гнался за мной с топором. В груди разрывалось сердце, молотя по ребрам, дыхание застревало где-то в горле, легкие горели то ли от бега, то ли от страха.

Не успела я достигнуть ворот, как была подхвачена за талию и поднята вверх. Я коротко вскрикнула, а потом в горле как будто поставили заслон и я не смогла выдавить из себя ни звука. Ужас сковал его настолько сильно, что, казалось, я никогда не смогу говорить. А потом меня прорвало. Я начала бить по рукам Эмиля, царапать их и кричать.

– Пусти меня! Пусти немедленно! Не смей! Эмиль, пожалуйста!

Сквозь пелену слез я видела, как мы приближались к дому, и мне становилось еще страшнее. Я знала, что Эмиль подвержен агрессии, но не знала, на что он был способен в такой ситуации. Для меня оставалось загадкой, мог ли он обидеть меня, или его агрессия распространялась только на парней? И я поймала себя на мысли, что не хотела бы выяснять. Мне было по-настоящему страшно.

– Перестань брыкаться, – рявкнул Эмиль мне на ухо, вынуждая еще сильнее размахивать руками и ногами. – Полина!

– Отпусти меня! Эмиль, пожалуйста, пусти!

Он занес меня в дом, поставил на ноги и рывком развернул к себе. Ярость никуда не делась из его взгляда. Там плескалось столько чувств, что я невольно поежилась от осознания, какие они и чем грозят мне. Эмиль схватил меня за затылок и резко притянул к себе, впиваясь в губы поцелуем. Злым, агрессивным, неконтролируемым, и я… ответила. Вложила в этот поцелуй весь свой страх, всю ненависть. Мне хотелось показать Эмилю, как сильно я зла на него, насколько испугана его поведением.

Поцелуй вышел из-под контроля. Я поняла это только тогда, когда была прижата к двери спиной, поднята в воздух, зажатая бедрами Эмиля, а мои ноги обвивали его талию. В рекордные сроки моя промежность была прижата к члену Эмиля, а уже в следующую секунду он, не жалея меня и не проверяя, насколько я влажная, ворвался внутрь. Я громко вскрикнула от вторжения, и врезалась затылком в дверь. Тарханов не занимался со мной сексом, а если и занимался, то злым. Он трахал меня, вколачиваясь до боли, заставляя меня сжиматься от тянущих ощущений внизу живота. Боль резко простреливала в бедрах от того, как сильно он сжимал мою кожу. Растягивал половинки ягодиц так сильно, как будто пытался разорвать меня. А я царапала его спину, плечи, оставляя кровавые следы. Я знала, что ему тоже было больно, но кроме сжатых челюстей и демонического взгляда Эмиль никак не выражал свои чувства. В нашем сексе не было нежности и внимательности друг другу. Тарханов просто насаживал меня на себя в агрессивной манере. Забирал все, что я не хотела ему отдавать. Он как будто насиловал меня, но не тело – душу. Она с каждой секундой становилась все потрепаннее. Но ни за что я бы сейчас не прекратила это, потому что волны возбуждения одна за другой накрывали мое тело, обдавая его жаром, пока я не взорвалась. Эмиль оторвал от меня одну руку, продолжая удерживать на весу, провел ею пару раз по члену, а потом я почувствовала, как бедра заливает теплая жидкость.

Тарханов наконец поставил меня на ноги и уперся лбом мне в плечо.

– Больше так не делай, Полина, – хрипло произнес он.

– Я буду общаться, с кем хочу, и ты не имеешь права мне указывать.

– Не имею, согласен. А если я скажу, что ты моя девушка, у меня такое право появится?

Мое сердце пропустило пару ударов, и по телу прокатился жар. Хотела ли я быть девушкой Тарханова? И да, и нет. Потому что я все еще не простила ему мерзкий поступок со снимком, но проведенное вместе время не просто укрепило мою симпатию. Я начала влюбляться в Эмиля.

Он отстранился и посмотрел мне в глаза.

– Что скажешь, Полина?

– Нет, даже если я буду твоей девушкой, ты не можешь указывать мне, с кем общаться.

– Но ты будешь моей девушкой?

Я не ожидала увидеть в глазах Эмиля надежду. Он был слишком самоуверен, чтобы испытывать такое чувство и полагаться на случай. Но меня тронуло, что со мной он становился другим и позволял себе не прятаться за завесой напускной мишуры.

– Буду, – тихо ответила я, и Эмиль с улыбкой подхватил меня на руки.

– Тогда идем в душ, нам нужно согреться.