Шрифт:
Закладка:
Студия Тулуз-Лотрека расположена на углу рю Турлак и рю Коленкур, совсем рядом с квартирой Тео. Ван Гог регулярно участвует в сборищах художников, которые Анри устраивает у себя дома каждую неделю.
Сюзанн Валадон, натурщица и муза импрессионистов, сама художник, оставила о дяде следующее воспоминание.
Ван Гог участвовал в наших еженедельных встречах в доме у Лотрека. Он появлялся с тяжелым холстом под мышкой, ставил его в угол, но так, чтобы попадал свет, и ждал, когда мы заметим его. Никто не обращал на него внимания. Тогда Ван Гог садился, глядя в глаза присутствующим, но практически не принимая участия в разговоре. Потом ему надоедало, он вставал, забирал свою новую работу и уходил. Но спустя неделю возвращался, и весь ритуал повторялся заново.
Винсент не скрывает своей острой потребности во внимании, которую Лотрек не всегда готов удовлетворить в полной мере. При этом он очень ценит Ван Гога и даже посвящает ему портрет: дядя изображен в профиль, острый подбородок обрамляет рыжая борода, лоб нахмурен — художник внимательно разглядывает что-то перед собой; он сидит за столиком в кафе, рядом стоит уже выпитый стакан абсента. Лотрек передает самые яркие черты внешности Винсента, отмечая их нервными движениями на бумаге, что создает эффект ускользающего мгновения: такое ощущение, будто герой сейчас встанет и уйдет.
Художники относятся друг к другу тепло, однако им тяжело вместе.
Они слишком похожи — две мятежные души, оба до ужаса эгоцентричны. Им становится слишком тесно в одном пространстве, в стенах одной мастерской.
Тем не менее между ними навсегда сохранится глубокое уважение.
Дядя советует моему отцу приобрести несколько полотен Лотрека, которые до сих пор хранятся в нашем семейном собрании и которые я планирую включить в экспозицию музея, посвященного Ван Гогу.
Рыжеволосый и бритый на затылке, козья бородка и растрепанные усы, орлиный взгляд и изогнутые, словно шепчущие что-то губы. Среднего роста, в меру коренастый, с живыми движениями и порывистой походкой — вот каким был Ван Гог. Во рту трубка, в руках холст, эстамп или лист бумаги. Он был вечно занят бурными дискуссиями, изложением своих идей: к полемике он имел несомненно большую склонность, нежели к живописи.
Спустя несколько лет после написанного портрета Тулуз-Лотрек услышит эти слова из уст одного бельгийского художника, и, чтобы защитить честь друга, он вызовет коллегу на дуэль.
Винсент и Анри — слишком яркие личности, чтобы мирно уживаться, но каждый из них признает и уважает в другом вспыльчивый темперамент и склонность рушить все вокруг. Дядя довольно скоро понял, что отношения между ними не складываются. Тогда он решает переключиться на друзей с более мягким нравом, которые принимают его грубость и готовы оставаться рядом, несмотря на его сложный характер.
Самым близким другом Винсента станет Эмиль Бернар. Дядя часто бывает у него на вилле в Аньере, в окрестностях Парижа. Их первая встреча состоялась в магазине красок.
Он неожиданно появился передо мной из глубины помещения — увидев его крупный, высокий лоб, я практически испугался. У него был поистине дикий вид, но вскоре мы подружились.
На самом деле Эмиль и Винсент познакомились гораздо раньше, в студии Кормона, однако там, в окружении пятидесяти других художников, у них не было возможности перекинуться словом. Бернар своей мягкостью сумел расположить к себе закрытого по натуре Ван Гога — тот чувствует, что может доверять юноше, который моложе его на пятнадцать лет. Винсент рисует цветы в доме Эмиля, а также уговаривает его вместе писать этюды на берегу Сены — там они встречают других художников, которых манят обилие света и блики весеннего солнца в воде. Я собственными глазами наблюдал это зрелище: ничего не изменилось, набережная Сены по-прежнему живописна.
Мы рисовали пейзаж на реке, затем пообедали и вернулись в Париж бульварами Сен-Уэн и Клиши. Ван Гог был одет в синий комбинезон, как у сантехника, на рукавах виднелись мелкие пятна краски. Он шел рядом, громко разговаривал и энергично жестикулировал еще не просохшим полотном, которое держал в руках. В итоге он заляпал и себя, и прохожих.
Ну и тип же был мой дядя! Иногда я понимаю людей, которые старались держаться от него подальше.
Как-то раз они встретили по дороге Камиля Писсарро, который возвращался из Аньера с сыном Люсьеном. Винсент был вне себя от восторга: перед ним самый уважаемый художник в Париже. В итоге он повел себя по меньшей мере странно.
Он так хотел, чтобы мой отец увидел его этюды, — рассказывает Люсьен, — что начал расставлять их вдоль стены прямо на улице, чем вызвал немало изумления у прохожих.
В воспоминаниях друзей о Ван Гоге чувствуется нежность.
Жаль, что несколько лет спустя Винсент разрушит и эти отношения: назовет новую картину Бернара кошмаром, не найдет ей лучшей оценки, чем «отвратительно». После чего молодой человек перестанет с ним общаться — он увидит друга только на похоронах.
Нужно иметь много терпения, чтобы принимать Винсента с его буйным и несдержанным характером.
Вместо отца
Одним из немногих, кто мог терпеть дядину резкость, был Жюльен Танги, торговец материалами для живописи, человек весьма известный среди молодых парижских живописцев. В нем столько любви к искусству и столько щедрости, что он готов кредитовать художников и экспонировать их работы внутри своего магазина. Некоторые из них Танги даже выставляет на витрине: он не особо разбирается в современной живописи, однако надеется, что картины найдут своего покупателя.
Нетрудно догадаться, почему в Париже все зовут его Père Tanguy, Папаша Танги.
Несмотря на анархическое прошлое и увлечение идеалами Парижской коммуны, он сохранил в душе человеколюбие. Он свято верит, что его магазин должен быть не просто местом покупки холстов, красок, кистей, но своего рода клубом, где художники обмениваются идеями и поддерживают друг друга на творческом поприще. Танги вешает на стенах своей лавки в числе прочих также несколько картин Винсента, и, по-видимому, ему даже удается продать одну из них — знак того, что в городе уже на тот момент находились ценители творчества дяди, хотя мой отец и продолжал упорно не верить в его успех.
Очарованный мягкостью и душевностью Танги, любезностью и старомодными идеями, Ван Гог посвящает ему три портрета, чтобы как-то отплатить за оказанное внимание и хотя бы частично покрыть накопленные долги. Дяде хорошо удалось передать сдержанность движений и флегматичность во взгляде.
Я сделал портрет господина Танги (он хранит его до сих пор), госпожи Танги (его удалось продать) и одного из его друзей (за последний мне было заплачено 20 франков), но при этом я приобрел у него красок на 250 франков без какой-либо скидки, и он, разумеется, заработал. Так что я был для него другом ничуть не в меньшей степени, нежели он для меня. У меня есть более чем веские основания сомневаться в том, что он имеет право требовать с меня деньги, учитывая, что я расплатился этюдом, который до сих пор у него хранится. Тем более что мы ясно условились: продажа моих картин покроет оставшиеся долги.
