второй не устоял от сарацин в 1453 году; и лишь последний – третий – осколок истины в далекой Московии жив. Силы он набирал под сатанинскими ударами с самых начал. Особым нападениям подвергался великий князь, государь, которого вскоре стали называть царем. Его благочестие не вызывало сомнений, а потому бесы атаковывали супруг, детей, семя его, наследие, чтоб не пророс корень добра в землях русских. Не каждый мог распознать эту хитрость, открывалась она лишь опытным подвижникам, полагающимся на наставления апостола Петра: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1Петр 5:8).

* * *

Казалось бы, ровно в годы падения Константинополя в Москве обосновалось счастье. В 1452 г. венчался наследник московского престола Иван Васильевич с тверской княжной Марьей Борисовной. Мужу было 12 лет, супруге – 10. Единственный сын – Иван – родился у них в 1458 г. Это был брак по расчету, но, кажется, хороший.

В 1446 г. в ходе гражданской войны князь Василий Иванович был изгнан из Москвы Дмитрием Шемякой, ослеплен и вынужден укрываться в Твери. Дабы заручиться поддержкой тверского князя Бориса Александровича, Василий обещал женить сына на его дочери. Борис буквально требовал: «Жени у меня сына своего Ивана, а не женишь, и яз тебя выдам опять князю Дмитрею». Позднее расстановка сил изменилась, но слово есть слово, брак состоялся. Многодетным он не стал. Молодая княжна искала причины своей слабости (а слабость в этом вопросе тогда признавалась только за женщиной) и в итоге обратилась за помощью к знахарке. Вот тут Сатана и нанес удар.

Ведуны занимают пограничное положение, иногда пересекая грань дозволенного. Им доступен мир неведомого. Ведь любая болезнь лишь отчасти от телес, в большей степени она порождение духовного ущерба. Бесы терзают человека за грехи, а потому нужно молиться, причащаться, поститься, гнать их. Если невмоготу, то обманывать. В особых случаях – договариваться, торговаться. Тут важен посредник – это ведун, чародей, знахарь. Он может излечить, принять на себя бесовский удар, отвести его, исхитриться. Это, конечно, грешная практика и точно запрещена, признак слабости, риск, но иногда помогает. Мария решилась. И послала свой пояс с прислужницей Натальей, женой дьяка Алексея Полуэктова, к бабке-ворожее («посылала пояс… к бабе»). А через несколько дней слегла и преставилась 22 апреля 1467 г., не дожив до 25 лет. Как хоронить стали, возложили на нее святой покров, с излишком, чтоб все покрыл, даже свисал. Чуть отошли, а он уже мал. Тело набухло, ткань сползла: «покров на ней положиша, ино много свисло его, потом же то тело разошлося, ино тот покров много и недостал на тело».

Ясно стало, что бесовскими кознями сведена была супруга великокняжеская – «от смертного зелия». Иван, который отсутствовал на похоронах, приказал провести следствие. Выяснилась роль Полуэктовых, история с поясом и бабкой. Все причастные подверглись репрессиям. Но поскольку на то была воля княгини, казней не случилось. Полуэктова на шесть лет отлучили от двора. О других летопись умалчивает.

Захоронили Марию 24 апреля 1467 г. в кремлевском Вознесенском соборе, а через пятьсот лет ее останки обследовали и обнаружили большое содержание ртути, что, возможно, и стало причиной смерти. Ртуть – жидкий металл, известен с древности и применялся в многочисленных строительных, медицинских и прочих практиках. У Марии была травма грудной клетки, которую, надо полагать, лечили какими-то сложносоставными мазями[95]. Так, может быть, подобрались бесы.

Высказывалось предположение, что к устранению тверичанки могла быть причастна свекровь, Мария Ярославна из серпуховских, и не забыла вынужденные обстоятельства брака сына. К 1467 г. в Твери правил малолетний князь Михаил, брат Марии, который был послушным вассалом Москвы и самостоятельной политики не вел. Однако позднее, когда он захотел породниться с литовскими правителями, это вызвало гнев Ивана III. В итоге в 1485 г. Тверь была захвачена и утратила независимость, а Михаил бежал в Польшу, где умер в 1505 г. Детей у Михаила не было – тверская династия пресеклась. Вполне возможно, что Марию считали оплотом тверского влияния в Москве, а потому желали устранить. Примечательно, что летописец специально отмечает присутствие при погребении великой княгини свекрови, которая вскоре стала прилагать особые усилия по перестройке и украшению кремлевского Воскресенского монастыря, как бы замаливая грехи[96].

* * *

Бог хранил князя Ивана, не убив, сделал сильнее веру его и вручил венец царский. Женился он снова в 1472 г. на Софье Фоминичне (Палеолог), племяннице последнего византийского василевса Константина, передавшей кровь и дух римских императоров на Русь. Родила она Ивану шестерых сыновей и многих дочерей, но козни врагов не оставляли благочестивое семейство. Колдуны продолжили попытки подобраться к трону. Теперь под личиной врачевателей.

В 1482 г. явился «некий немчин Онтон», зарекомендовавший себя первое время умелым лекарем. И был в большой чести у великого князя. И заболел князь Каракуча (Кара-ходжа) из свиты касимовского хана Данияра, внука Улу-Мухаммеда. И поручили Антону лечить его. А Каракуча на слово был остер, опаслив до сатанинских практик, подозревал Антона, порицал его. И не смог Антон скрыть злобы своей. И уморил Каракучу «смертным зельем за посмех». Открылись глаза великому князю Ивану, и потребовал он наказать Антона смертью – единственным снадобьем для кудесника. Врача отвели на Москву-реку «под мост зимою» и зарезали ножом «как овцу»: «Того же лета врач некий немчин Онтон приехал к великому князю, его же в великой чести держал князь великий, врачевал же князя Каракучю царевичева Даньярова да умори его смертным зельем за посмех; князь же великий выдал его сыну Каракучеву, он же, мучив его, хотел дать на откуп, князь же великий не повелел, но велел его убить; они же, сведше его на реку на Москву под мост, зимой, да зарезаша его ножем как овцу»[97].

Н. М. Карамзин считал Каракучу сыном Данияра, но текст не вполне ясен. Как писал В. В. Вельяминов-Зернов: «Будь Кара-ходжа действительно сыном Данияра, то летописцы наверно назвали бы его не просто князем, а царевичем»[98]. К тому же упомянут сын Каракучи, хотя известно, что Данияру он не наследовал. Данияр был сыном первого касимовского правителя на московской службе и правил в 1469–1486 гг. После него казанская ветвь касимовских князей пресеклась и перешла к крымцам. О детях Данияра ничего не известно. Однако в нашем сообщении упоминается сын Каракучи, который даже хотел поживиться на смерти отца, но великий князь запретил. Выкуп, судя по всему, татарин хотел требовать у кого-то за границей. Выходит, что Каракуча никак не потомок Данияра, но просто знатный представитель династии. Его смерть точно могла взволновать, но катастрофой не была. Впрочем, касимовская династия таки пресеклась через пару лет. Можно, конечно, предполагать заговор.

Ритуальный