Если же у данного местечка есть подходящая горка, то ее после первых сенокосов выстилают сеном и устраивают состязания «кто скатится с горы быстрее». Бежать просто - нельзя: все равно в сене запутаешься. Вот и катятся десятки людей кубарем. Без синяков в таких гонках не бывает. Ну да что за печаль, когда и самому весело и сотне-другой болельщиков удовольствие доставил.

В крупных городах разобщенность и коммерция в значительной мере лишили эти празднества веселой непосредственности. Верно, ярмарки в парках тоже собирают тысячи людей и там тоже много остроумного и забавного. Во всяком случае, дети еще за неделю до события напоминали мне, что в Хэмпстэд-хит с субботы «фанфэар» и что в воскресенье мы обязательно должны побывать там. Конечно, горсть серебра в стог сена на таких городских ярмарках не бросают и, отыскивая монетки, мальчишки кучу-малу, от которой во все стороны клочья сена летят, не устраивают. Но если не с яйцами, так на допотопнейших автомашинах гонки все же проводятся. И надо видеть эти старинные, сверкающие медью и стеклами керосиновых фонарей экипажи еще с литыми резиновыми колесами и водителей их в старомодных крылатках, восседающих на высоких, как у карет, скамейках, чтобы представить себе весь колорит, английскую невозмутимость и потешность этих знаменитых гонок Лондон - Брайтон.

Я не сторонник того, чтобы философствовать по любому поводу. Рискну, однако, заметить, что у этого легкого качества, именуемого чувством юмора, есть одно очень веское достоинство. Людям, им обладающим, оно помогает переносить - по меньшей мере легче переносить - испытания и превратности судьбы. И если об англичанах справедливо говорят, что они очень тверды, оказавшись зажатыми в тесном углу, что именно тогда они проявляют свои лучшие качества, - то, убежден, этому в немалой степени способствует их чувство юмора. Из тех, что постарше, в Англии все помнят страшные месяцы лета и осени 1940 года, месяцы «воздушного блица» геринговских люфтваффе против городов и заводов Англии, против англичан, против самой их воли к сопротивлению. Месяцы, когда Англия оставалась один на один с подготовленной к броску на острова военной машиной гитлеровского рейха. Можно догадываться, как выглядели тогда города и местечки Британии. Как изменились оживленные в обычные невоенные дни торговые улицы, когда многие магазинчики и лавчонки закрывались, потому что нечем торговать было и потому что владельцев их призвали в армию. И только на тех, что продолжали дело, вывешивались таблички: «Открыто как обычно». Словом, это было не самым подходящим временем для шуток. Но когда воздушной волной от взрыва в одном из таких магазинчиков выбило двери и витрину, его владелец повесил наутро другую табличку: «Открыто шире, чем обычно». И те, кто проходил мимо этого «шире, чем обычно» открытого магазинчика, улыбались шутке, пусть лишь на несколько минут или секунд, но непременно улыбались.

Нация, которая способна улыбаться во время войны, заслуживает того, чтобы ее выиграть. Она достойна уважения.

УТРОМ, ДНЕМ И ВЕЧЕРОМ

В Томске, где мне случилось, однажды выступать в зале научной библиотеки университета, среди переданных записок была такая: «Расскажите, пожалуйста, о среднем дне среднего англичанина». Я пожалел, что она попала мне в руки, когда время мое истекло. Потом успокоился: ведь пришлось бы либо отвечать типично по-лекторски - «Спросите о чем-нибудь попроще…», либо говорить еще минут сорок, задерживая остальных.

Нет в Англии так называемого «среднего англичанина», как пет, я убежден, во Франции «среднего француза» или в США «среднего американца», хотя стандартизация - великое благо и бич XX века, - процветающая в Америке, возможно, и продвинула американцев дальше других к среднеарифметическим категориям как в быту, так и в мыслях, чем дала если не основание, так повод стричь их всех под одну гребенку средней частоты. Не старая Европа еще сильно отстает от Нового Света по этим средним показателям. Об англичанах и в целом-то говоришь с известной натяжкой и оглядываясь. Истый валлиец еще и не поймет тебя. Да и собственно англичане - люди разные. Но вместе их связывают язык, обычаи, склад характера. А как вывести среднего англичанина из герцога Норфолка и сборщика на автозаводе компании «Руте» под Ковентри? И можно ли это сделать?

Десятилетиями преднамеренных усилий правящие Британией превратили ее общественную структуру в сложнейшую социальную молекулу и в этом смысле могут претендовать на честь открытия, куда более значимого, чем открытие пенициллина Александром Флеммингом и его товарищами, получившими за это Нобелевскую премию. Когда рабочим противостоит класс работодателей, противник виден четко и ясно. Когда между ними в несколько слоев - или рядов - мелкие собственники, этого противника еще надо выглядывать. Дальновидностью, однако, обладает не каждый. От социальной близорукости страдали многие, и во все времена. При всех условиях всегда легче усмотреть то, что рядом. А так называемые средние слои - вот они, рукой подать. В меру своих сил официальная и неофициальная статистика и ее интерпретаторы с Флит-стрит способствуют развитию такой близорукости. Деление «занятого населения» на имущих и неимущих для них давно устарело и не отвечает больше потребностям времени. И статистика делит все это население на группы и группки по доходам: лица с низкими доходами, лица с доходами повыше, низкий средний класс, средний средний класс, высший средний класс, просто высокий класс и высший. Тихие аккуратные калькуляторы в статистических бюро, быть может, и сами того не подозревая, делают великое дело превращения мухи в слона и наоборот, когда это «наоборот» выгодно тем, кто программирует работу бюро. Такая подоходная статистика, при всей ее скрупулезной детальности и точности, похожа на бинокль: посмотришь с одной стороны - приближает и увеличивает; от группы с низкими доходами до категорий с доходами чуть выше лишь шажок, до следующей - еще шажок. Поверни бинокль обратной стороной - уменьшает и отдаляет: миллионеров в Англии, утверждает статистика, и всего-то 192 на 1962 год. Они ужасно далеки и выглядят незначительной горсткой, тем более что подоходная статистика тем для этой цели и хороша, что предусмотрительно не упоминает о принадлежащей этим людям собственности. Стоит ли из-за такой горстки огород городить, стоит ли вдаваться в какие-то теории о преобразовании общества, когда в пределах досягаемости очередной порожек. Быть может, не очень высокий, но тем легче ступить на него. Шагай себе со ступеньки на ступеньку, благо и разница между ними что в уровне на доходной лестнице. Только не надо мальчишества, не надо спешки, не надо перескакивать через