хорохорился перед Леной. А кстати, кто у нее дядя? Опять ничего не узнал. И адрес тоже. Женька похолодел. И, видимо, даже его лицо стало менять свой цвет.

— Ну-ну, — успокаивала Вера Семеновна, — да не переживай ты так. В одном государстве живем. Выручим как-нибудь.

Для поддержки своего начальника она долго выбирала подходящий способ и, наконец, кое-как привстав на цыпочки, погладила его по затылку. А Женька неожиданно для всех улыбнулся. Если бы Вера Семеновна знала причины его расстройства, то он вполне мог вместо поглаживания получить хороший подзатыльник.

Ну почему так. Два года в армии — и ни одной проблемы. Или почти ни одной. А здесь всего лишь месяц, даже меньше, его руководства и со всех сторон одни проблемы и вопросы. Все происходит как в какой-то странной сказке — клубника превращается в брюкву, а незарегистрированные шабашники пытаются превратить его в настоящего рабовладельца. Вдобавок неожиданно приезжает девушка, о которой он, если честно, пусть и немного, но зато каждый день думал до сегодняшнего дня. А когда она приехала и встала перед ним, живая и немного счастливая, то он изобразил из себя непонятное и непонимающее существо. Ах да, как Жекина тетка говорит — буку. Вот он так теперь и будет дальше жить, как эта настоящая бука.

На землю еще не опустился сумрак, а в его резиденцию начали прибывать официальные делегации. Первой — та самая, подкрепившаяся в одном из домов троица. Было сразу видно, что, потеряв во время кросса вокруг озера значительные силы, группа утратила часть своей уверенности. Кроме того, один человек из троих сознательно тормозил передвижение, при каждом удобном случае пытаясь повернуть обратно. Именно поэтому расстояние в несколько сот метров было пройдено почти за полчаса. Едва три человека пересекли условную границу территории студентов, как на вызванного вниз Женьку посыпались обвинения и угрозы:

— Ты что? Ничего не понял? Можем объяснить популярно.

Женька внимательно осмотрел трех человек, один из которых продолжал рваться обратно в деревню.

— Ничего не понял. Объясняйте.

Вполне возможно, что к выступлению подготовились именно те два человека, оставшиеся под кустами. Что касается появившихся членов делегации, то они никак не могли сформулировать весь перечень обид и претензий. Прошло время, а они все молчали. Неизвестно как долго продолжалось бы это молчаливое противостояние, если в разрядку напряженности не внесла свой вклад Вера Семеновна. Спустившись со второго этажа, она подошла к прибывшим и тоном, не допускающим необоснованных возражений заявила:

— Пошли, чаем напою.

Уже зарекомендовавший себя в качестве начинающего юмориста Вовка повернулся к Женьке:

— А я не понял. Ты же сказал их сразу же утопить? Так что, все-таки не будем? Или только пока?

Слова вызвали бурю колебаний и страшное волнение в рядах прибывшей делегации, но Вера Семеновна успокоила:

— Шутят ребята.

Но едва местные стали подниматься по лестнице, она тут же добавила:

— Озеро-то чистое. Там даже рыба водится. Кто же там топит.

Пока Вера Семеновна принимала важных гостей, на «шестерке» прибыли представители бригады. Только на этот раз всего трое — тот с усами и с ним еще двое. У одного наколки проглядывали по всем свободным от одежды местам. Другой вполне мог сойти за сельского учителя предпенсионного возраста — маленький и сухонький, одетый в скромный, но чистый и отутюженный костюм. Он и начал разговор.

— Итак, молодой человек! Вы только не подумайте, что нам так нужны ваши силы, чтобы ликвидировать прорыв и отставание в работе бригады. Бригадира вы уже видели, а это … мой помощник. Наши имена и фамилии вам ничего не скажут. Мы, скажем так, из органов исполнительной власти. Так вот. Вам придется выделить людей. Мы могли бы решить вопрос в вашей организации, с привлечением горкома, гороно, других ведомств. Но мы отлично понимаем, что нормальный студент должен что-то положить в карман. Зачем? Чтобы потом что-то положить себе в рот.

Почти пенсионер, по-видимому, рассмеялся. Его поддержали спутники. А Женьке страшно не понравились странные звуки. Такие должен издавать поперхнувшийся чем-то человек. Монолог продолжился:

— Заплатим хорошо. А вам персонально в разы больше. И можете при этом не работать.

— А чего тогда местных не наймете? — Женька никак не мог отойти от подозрения и неприязни, которые он испытывал к этому «учителю».

— О, хороший вопрос. Не буду скрывать. Работа многих не интересует. А нам нужно, чтобы люди пахали и получали за это деньги. Вам должно быть интересно. И только не надо людей немедленно посылать. Могут и обидеться.

На последней фразе голос мужчины в пиджаке резко изменился и приобрел угрожающий оттенок. Женька резко встал и бросил:

— Извините.

Едва он отошел в сторону, как его обступили ребята.

— Ну что будем делать, — то ли говорил, то ли рассуждал в их присутствии Женька, — не верю я им. Хорошо стелют.

Он ожидал, что найдутся те, кого заинтересует возможность подработки. Но все помалкивали. Одни не хотели вылезать вперед, другие стремились быть сзади. А третьи вообще считали, что это не их дело. И тут вперед полез один из самых крупных студентов. Пожалуй, это был единственный студент в институте, назвать которого просто Васькой было откровенно невозможно. С какой стороны не рассматривай. Ведь Васька — что-то молодое, маленькое и, кажется, даже веселое. Но реальные размеры этого студента позволяли называть его только Василием, а иногда даже Василием Константиновичем. Почти как одного из древних удельных князей. Впрочем, Мишка упорно заявлял, что их было аж несколько. Кого считать прообразом нынешнего студента, так и не было решено в течение всего первого курса. Многословие Василия находилось в обратной пропорциональности к его размерам. Едва он выбрался в первые ряды, как по головам прошелся низкий трубный звук:

— Ты — командир, вот сам и решай.

Оказалось, что приверженец косноязычных выступлений выразил общее мнение. Но Женька подумал и когда он возвращался обратно к месту переговоров, рядом с ним переваливался с ноги на ногу огромный Василий.

Сельский учитель с уважением посмотрел на огромного студента и спросил:

— Ну что, все повесили на тебя?

Так, они все слышали. В таких случаях нельзя рассусоливать. И Женька рубанул:

— Переговоры закончены. Сказал не дам, значит не дам. Все! Все равно обманете.

Весь разговор бригадир молчал и сидел, уперев свой взгляд куда-то в землю. И только сейчас он вскинул голову. На Женьку смотрели полубезумные, полные безнадежности глаза. А «учитель» встал с облюбованной им скамейки и, не оборачиваясь, пошел к жигулям. За ним семенил ссутулившийся бригадир, пытающийся что-то объяснить человеку в костюме. И только третий, подождав,