покорны. В их глазах стоял испуг, они боялись сказать слово поперек грозному магу. Это нормальное и правильное поведение для женщины… но Креол с удивлением осознал, что непокорность и бесстрашие возбуждают его сильнее.

— Жди здесь, — велел он. — Хотя… ты ведь опять убежишь, да?

— Конечно, — гордо кивнула Тхари.

— Ладно, пойдешь со мной, — сказал маг, накладывая на обоих Невидимость.

Любой уважающий себя маг защищает свое жилище. У любого уважающего себя мага есть какие-то охранные или хотя бы сигнальные чары. Но то, что один маг может наложить, другой маг может обойти. Креол проскользнул меж линиями, словно мелкая рыбешка, прошедшая через широкую сеть. Гордо ухмыляясь, он приказал Тхари:

— Держись за плечи.

Самый простой способ перемахнуть крепостную стену — немножко взлететь. С человеческим грузом Креол еще в воздух не поднимался, но юная кушитка весила немного. Спустившись с ней во внутренний двор, маг прошел прямо перед лицом у стражника — то ли Назира, то ли второго, которого Ахмес не знал.

Снова оказавшись в лабиринте коридоров и комнат, Креол смотрел по сторонам уже куда пристальней. Теперь он каждую секунду ждал подвоха, был готов, что каменные статуи оживут и нападут… так, подождите-ка.

Креол вгляделся в ауру статуи. А ведь… а ведь это не статуя. Не просто статуя. Это окаменевший человек. И это тоже. И это.

Креол присвистнул. Ничего себе. Даже если это собственные Мешена’Руж-ах рабы, их тут слишком уж много. А если среди них есть свободные авилумы…

Маг возложил руки на холодный камень. Сосредоточился, постарался услышать запертого в статуе человека. Ладони чуть заметно содрогнулись — до Креола донеслось биение сердца. Не настоящего сердца — просто отзвук эмоций, признак того, что окаменевший все еще жив и все еще может быть расколдован.

Однако… Креол такого не умел. Не приходилось пока сталкиваться, да и не учили его этому. У себя в Шахшаноре, при наличии денька-другого в запасе, он бы, может, и справился. Но не тут и не так.

Солнце уже закатилось, когда Креол пинком распахнул дверь. Мешен’Руж-ах, разнежившийся под чуткими руками наложницы, встрепенулся, вскочил — и бородатое лицо исказилось в гневе.

— Хочешь убить мага — убивай на дуэли, — наставительно сказал Креол. — А за то, что ты сделал, тебя закопают в песок.

Наложница с писком выскочила в другую дверь. Тхари тоже юркнула в сторонку и затаилась за огромным сундуком. Обе девушки прекрасно понимали, что быть рядом с дерущимися магами смертельно опасно.

Мешен’Руж-ах не стал задавать вопросов, не попытался решить дело миром. Он сразу понял, что Креол его раскусил, и сразу понял, что этому золотом рот не заткнешь. Так что он сходу изогнулся всем телом, и от него пошел горячий едкий пар.

Он давно уж не был учеником, этот мелушец. В этот раз Дыхание Эрешкигаль излилось в полную силу, и промедли Креол одну секунду — растекся бы кровавой лужей.

Но и Креол давно уж не был учеником. К тому же он, в отличие от мелушца, готовился к драке. С его рук дунул Ветер Силы, ядовитый туман отхлынул, и Мешен’Руж-ах едва не стал жертвой собственных чар.

И однако битва не оказалась простой. Креол уверенно считал себя сильнее мелушца. Тот на пять лет старше, конечно, и уже метит на магистра, но Креол явно талантливей. Даже без помощи Шамшуддина — расправа будет быстрой…

Однако Креол просчитался. Не учел, что в этот раз Мешен’Руж-ах у себя дома. Любой маг в своем доме имеет преимущество. Едва он опомнился, едва сообразил, что происходит, как сами стены начали будто сдавливать Креола, как в голове помутилось, а перед глазами пошли круги. Мешен’Руж-ах обратился к защитным чарам, обрушил на чужака все, чем владел.

И его следующее заклятие выбило Личную Защиту. Креол остался голым, едва успев выпустить Воздушный Доспех — но это не лучшее защитное заклятие. Стрелу отразит, телекинез не пропустит, ветряную или пылевую атаку погасит — всего-то. Если следующим Мешен’Руж-ах ударит чем-то тяжелым или выбросит Магический Меч…

Он не успел. За его спиной выпрямилась Тхари — и опрокинула магу на башку глиняный горшок.

Горшок разбился. С Мешена’Руж-ах тоже слетела Личная Защита, он круто повернулся… начал поворачиваться. Из горшка высыпался серый порошок, и маг… окаменел.

— Я видеть, как она превращать этим всякая другая человека, — гордо сказала Тхари. — Я помогать?

Креол растянул губы в улыбке. Да, глупая дикарка помогла. Конечно, он и сам бы наверняка справился, но, возможно, не без потерь. Возможно, было немного безрассудством вот так врываться к другому магу прямо в дом.

С другой стороны, он одолел магистра, будучи подмастерьем, так что и здесь бы точно победил.

— Молодец, — все же похвалил Креол рабыню. — Хорошо сообразила.

— Да, я помогать, — кивнула Тхари. — Пусти за это меня на волю.

— Что?.. — удивился Креол. — Нет.

— Ладно. Стоило попробовать.

Наутро Креол, привязав к спинам ламассу каменную статую, пустился в обратный путь. Тхари теперь ехала на другой колеснице — Креол позаимствовал ее у Мешена’Руж-ах. Мелушцу она в ближайшее время точно не пригодится — даже если Гильдия сохранит ему жизнь.

— А у тебя большая дворец? — спрашивала Тхари.

— Увидишь, — хмыкал Креол.

— А я буду твоя жена?

— Для начала наложница.

— Почему не жена?

— Потому что для начала наложница.

— Ладно. А когда жена?

Креол не ответил.

Несмотря на болтовню рабыни, на душе у мага было даже светлее, чем вчера и позавчера. Волосы трепало свежим ветром, пахло свежей травой, а в небе курлыкали журавли. В месяц ган-ган-эд они прилетают с севера, из земель вечных морозов, что за Киммерией и Скифией. Креол мирно улыбался, держа поводья…

— Смотри, господина! — донесся крик рабыни. — Безголовый!

Креол повернул голову. Прямо по пастбищу, едва касаясь земли, неслась другая колесница… и у ее возничего не было головы!

Выходит, все-таки не байка.

Маг-отступник

Креол был в дурном настроении. Наступил месяц шу-нумун-а, на ярко-синем небе не было ни облачка, стояла удушающая жара, и Креол был в дурном настроении.

Нет, жары он благодаря охлаждающему обручу почти не чувствовал, но его раздражал сам факт того, что он сейчас не дома, не обнимает красавицу Тхари, а трясется в колеснице, едет по Аморейской пустыне.

Это мертвые, почти необитаемые пески между Шумером и Ханааном. Если