Шрифт:
Закладка:
- Подъем, алкашня! – никакой реакции, даже не пошевелились. – Владимир! У тебя свадьба, вставай!
За моей спиной в дверях церкви появилась Багира, и тенью скользнула к грузовику. В облегающем платье кремового цвета с глубоким вырезом на груди, с уложенными в прическу волосами, в которые был вставлен кремовый в цвет платья цветок, она была еще прекраснее, чем обычно.
- Саша! Ты вообще уже? Вы где были?
- Так, Мурзик, спокойно! – я поднял руку, пресекая вопросы. – Все нормально, церемония в девять, а сейчас только половина девятого. Успели даже с запасом.
- Где жених? – кошкодевочка заглянула в кузов грузовика. – Владимир! Ты что его, напоил?
- Не надо тут, он добровольно арбуз ел, никто не заставлял.
- Какой арбуз?
- Какой? Да там…. Ой, бля… Долгая история. Короче, помоги мне его до церкви дотащить.
- Ну, ты… - Багира запнулась, подбирая слова.
- Так! – я попытался сфокусировать на ней взгляд, что, учитывая мое состояние, было также легко, как пердеть ракетным топливом. – Слушай, моя ты ненаглядная спутница жизни, я уже несколько месяцев при тебе веду практически идеальный образ жизни, даже в носу не ковыряюсь, так неужели ты не можешь поддержать меня в трудную минуту, когда я решил поддержать друга, которым многим обязан? Напоминаю, что Владимир помогал нам, и немало, и с моей стороны было просто по-свински позволить ему так бездарно провести последний день холостяцкой жизни, настоящие друзья так не поступают. Это мужская солидарность, понятно тебе?
- Понятно, - ответила Багира. – Но ему, вообще-то, переодеться надо, он же венчается сегодня. Да и тебе, кстати, не помешает.
- Ладно, давай решать проблемы постепенно, - я потер ноющие виски. – Дотащим Никольского до церкви, а там…
- В церкви уже куча народу из той самой «элиты», если его увидят в таком состоянии, это будет позор на всю жизнь.
- Ладно, твои предложения?
- Сбегаю за отцом Илларионом, - решила кошкодевочка. – Да, точно, жди, я сейчас.
Пока она бегала, я отыскал в кабине грузовика бутылку воды, и щедро плеснул себе на лицо. Помогло, но не очень. Еще одна порция воды обрушилась на лицо жениха, досталось и его верным «кунакам», которые тут же зашевелись – сразу видно, матерые охотники.
- Пионэры, идите в жопу…. – промычал Карлсон, отмахиваясь от воображаемой мухи. – Хочу еще арбуз!
- А я хочу сдохнуть! – простонал Трегуб. – У кого-нибудь еще есть отходняк от этого гребанного вискаря? Или мы вчера еще что-то употребляли?
- Отличный был вискарь, какой отходняк, про что ты говоришь, - пробормотал Лю, и приподнялся, с изумлением оглядываясь. – Парни! Осторожно, они следят за нами!
- Кто?
- Гвардейцы кардинала, - и китаец упал обратно.
Вернулась Багира, за ней двигалась богатырского телосложения фигура в черной рясе, с громадным крестом на груди (таким по башке получишь – ляжешь надолго), и с бородой, опускающейся почти до пояса. То был сам отец Илларион, священник, попавший вместе с нами на корабль пришельцев, и принимающий непосредственное участие в Игре.
- Приветствую, - кивнул он мне. – Где жених?
Я молча показал – говорить не было ни сил, ни желания.
- Который из них?
- Вы чё, издеваетесь?
- Рад бы, но не дозволено. Ну-ка, посторонись, - без лишних усилий он за шиворот вытащил Никольского из кузова, взвалил на спину, и пошел к церкви с таким видом, будто нес на спине не человека, а пакет с мусором. Но, не дойдя несколько шагов до главного входа, свернул в кусты к запасному.
- Ты как? – заботливо спросила кошкодевочка, и приложила ладонь к моему лбу.
- Отлично, - мрачно ответил я. – Даша где?
- Еще не приехала.
- Значит, время есть. Ну-ка, помоги этих растрясти.
Короче говоря, когда сияющая невеста появилась на пороге церкви, все было готово. Все приглашенные на церемонию гости уже расселись на длинных, деревянных скамьях; на самой первой, возле алтаря, сидели мы с Никольским, с другой стороны от меня Багира. Переодетый, умытый и причесанный, но еще не пришедший в себя, жених порывался задремать на моем плече, и мне приходилось периодически его встряхивать, чтобы он сохранял вертикальное положение. А позади нас, прижавшись друг к другу, открыто храпели Карлсон, Трегуб и Лю – их внутренних резервов хватило лишь на то, чтобы привести себя в порядок.
Когда двери церкви распахнулись, все встали, и лишь я немного замешкался, приподнимая слабо соображающего Никольского. Появились подружки невесты, три ангелочка, рассыпающих лепестки роз на своем пути, и наконец, сама Даша – в свадебном платье и фате, закрывающей ее лицо, державшая в руках букет. Наверное, у меня бы в тот момент кольнуло сердце – как-никак, гордость опекуна, видящего, что та, на которую он потратил столько сил и нервов, наконец вступает в семейную жизнь – но я был слишком занят, чтобы удержаться на ногах, да еще и удержать Владимира. Хорошо еще, что вся церемония была заранее отрепетирована, и жених в дальнейшем действовал практически на автомате, а то бы точно пришлось все переносить.
Неспешным шагом, с сияющим взором, счастливая, как никогда раньше, Даша гордо прошла к алтарю. Однако, стоило ей увидеть едва трезвого жениха, храпящих «кунаков» и мое помятое лицо, как сияющий взор растаял, словно снег на солнце. Я молча показал большой палец, и легким толчком отправил Владимира к его невесте. Тот едва не упал, но удержался на ногах, и даже выдавил вымученную улыбку.
Под деревянными сводами зазвучал раскатистый, громогласный голос отца Иллариона:
- Венчаются раб Божий Дарья и раб Божий Владимир….
И так далее, и тому подобное. Собственно говоря, из всейцеремонии я запомнил только эти слова – мой организм был слишком занят выводом алкоголя из крови, и пришлось ненадолго включить «спящий режим», оставив глаза открытыми, иначе бы спалился. Хорошо еще, что мое прямое участие в церемонии, как тогда, на корабле, не понадобилось.
- Даша
