- Энкей, один раз не считается, - упрямо заявил ей непослушный отпрыск. Он быстро выпил яд, за который она отдала увесистый мешочек серебряных монет заезжему аптекарю и крепко прижался поцелуем к вздрагивающим от волнения девичьим губам. Маша словно провалилась в нечто теплое, бесконечно приятное. Волны неведомого блаженства катились по всему ее телу, волнуя и будоража ее молодую кровь. Никогда дочь воеводы Плещеева прежде не думала, что мужской поцелуй может быть так сладок и желанен. Она сама невольно тоже захотела ответить поцелуем на поцелуй, однако тут Ильдар-хан сильно пошатнулся, и белая пена обильно выступила на его губах.

- Лекаря! – неистово закричала уже мало что соображающая Фатима-Султан.

Поднялся переполох, но молодой касимовский царь почти не запомнил его подробностей. Сильнейшая боль разрывала его внутренности, и вечером почти все врачеватели города собрались у ложа владыки, чтобы вырвать своего царственного пациента из объятий смерти. Через несколько дней болезнь отступила, Ильдар мог принимать посетителей и первой навестила хана его мать.

Фатима-Султан до сих пор не могла успокоиться после происшедшего в ее покоях инцидента. Только ее сынок мог сотворить подобную глупость – рискнуть своей жизнью ради девицы, лица которой он даже не видел, вовсе не думая при этом о матери в муках и слезах породившей его на свет. А она после смерти своего супруга царственного Арслан-хана все свои усилия вложила в его воспитание, исправно приумножала дворцовую казну, отдала единственную дочь Алма-бике замуж за сибирского царевича Мухаммеда-Кули, лишь бы у Касимова был сильный союзник. Но сын вырос каким-то приземленным, возрождение величия Золотой Орды его не волновало, новым Чингиз-ханом – покорителем Вселенной он стать не стремился. По-настоящему его привлекали только смазливые девицы и увлекался он одной охотой в окрестных лесах. Бабник, одним словом, и шалопай! При всем этом наследник был достаточно умен, чтобы по своей воле расстроить все ее планы, касающиеся его, и хитроумные расчеты.

- Сеид, как ты мог так публично опозориться, - чуть не расстаться с жизнью из-за ничтожной московитки, которую нужно было в первый же день прогнать из Касимова! – вскричала Фатима-Султан, подходя к лежащему сыну.

- Да ничего страшного со мной не случилось. Два дня поболел живот, и все, - пробурчал Ильдар, чувствуя тем не менее себя раздавленным червяком после сильного отравления.

- Когда ты наконец усвоишь, что ты – могущественный чингизид и твой долг перед нашим народом дойти до последнего моря, как завещал твой великий предок! – закатила глаза под лоб его мать, возмущенная его неподобающим поведением.

- Энкей, всему свое время, - несколько нетерпеливо отозвался молодой хан, которому уже порядком надоели материнские наставления. – Запомни, больше ты не причинишь вреда девушке, которая находится под моим покровительством. От Марии Плещеевой ты не избавишься как от Айгуль, и Плещеева станет моей главной женой. После некоторого размышления я решил пойти на брачный договор, который мне предлагает царь Алексей Михайлович, как только обдумаю некоторые условия.

Фатима-Султан притихла, ее Сеид-Бурхан несмотря на болезненный вид был настроен весьма решительно. Она сама в душе сознавала, что перегнула палку разлучив сына с его любимой Айгуль. Хан Ильдар стал неуправляемым после такой потери, внешне он почтительно выслушивал ее слова, а на деле все делал наперекор ее воле.

- Хорошо, женись, если вздумал жениться, - скрепя сердце, произнесла султанша, не желая настраивать против себя сына еще больше – Только пусть эта русская примет Ислам, иначе не приму ее в гареме!

Сказав эти слова, Фатима-Султан с гордо поднятой головой вышла из опочивальни. Ильдар задумчиво посмотрел ей вслед, признавая, что в этом случае мать права. Не только Фатима-Султан, но и его подданные не признают столь полюбившуюся ему силой духа русскую девушку его главной супругой, если она будет иноверкой. Оставалось надеяться на то, что его терпение и находчивость смогут разрешить это затруднение. Молодой хан мечтательно улыбнулся, вспоминая упоительный поцелуй с невестой, присланной ему царем Алексеем. Ради повторения такого блаженства стоило идти против воли матери и ее советников, а также преодолевать строптивость самой Маши Плещеевой.

» Глава 11

Маша протянула руку, и падающий с небес снег мягко с приятным покалыванием похолодил ей ладонь. Дочь воеводы Плещеева невольно улыбнулась; ей, как русской девице, всегда был радостен приход зимы с ее ледяными морозами и затяжными вьюгами. Чисто и светло становилось на душе, словно сама жизнь обновлялась, оставляя в прошлом все беды и печали. И вместе с тем ее снова охватила глубокая тоска-кручина, едва она задумалась о своей нелегкой судьбе. Уже больше года Маша находилась в Касимове и не видела родителей, братьев и сестер. В родительском доме она бы весело зимой каталась с горки на санках вместе с сестрами Дуней и Любашей, и с сенными девушками кидалась снежками и с замиранием сердца скользила по льду. Если царская невеста могла, то на день обернулась бы вольной птицей, полетела на север в Тулу, посмотрела на матушку и милых младших сестричек и тут же вернулась в Касимов, как послушный прирученный охотничий сокол возвращается к своему хозяину, к полюбившемуся ей хану Ильдару.

После того, как молодой татарин спас ей жизнь, по доброй воле выпив предназначенный ей яд, у нее словно открылись глаза она совсем иначе посмотрела на него. Теперь Маша не замечала его недостатков - слишком больших ушей, низкого для нее роста, и видела одни достоинства – приятные черты лица, рассудительность и невероятную душевную щедрость, милостями изливаемую на людей, окружающих его. Посланная царем Алексеем невеста ощутила подлинное счастье, когда касимовский хан передал ей через посыльного предложение о браке, едва оправившись от отравления. Однако камнем преткновения между ними служил вопрос веры – Ильдар хотел, чтобы она приняла ислам, а она по-прежнему для заключения желанного им брака настаивала на его крещении. Около года они словно перетягивали канат, не в силах договориться. Касимовский царь все время посылал к своей упрямой избраннице седобородых имамов, старающихся объяснить девушке преимущества ислама, и сам частенько наведывался к ней. Но Маша, помня о своем отце, хитромудрым уговорам татар не поддавалась и на щедрые посулы стать касимовской царицей в случае принятия ислама не велась.

Дед Корочун дохнул еще морозом на Ямскую слободу и Маша, поежившись, поспешила уйти с крыльца в дом. Некогда ей было прохлаждаться, нужно было делами заниматься. Боярин Морозов был скуп на содержание