– Немудрено, что осыпается – это из-за влажности, – кивнул Виктор. – Гипс очень гигроскопичен… то есть активно впитывает влагу. Можно, конечно, обработать материал специальной пропиткой, но это решит проблему лишь частично.

Он взобрался на стремянку и принялся внимательно изучать лепнину – трогал и щупал её бережно, практически трепетно, обводил пальцами причудливые завитки рисунка, осторожно касался разрушений и сколов, словно боялся причинить боль… неизвестно почему, но у Сани от этого зрелища забегали мурашки.

– Хорошо, что здесь всего лишь побелка в несколько слоёв, – резюмировал наконец Вик. – Иногда лепнину покрывают масляной краской, при этом рельеф виден более отчётливо и хорошо читается, но реставрировать такой декор намного сложнее. Однако имейте в виду, удаление побелки – весьма грязное занятие в прямом смысле этого слова.

– То есть? – нахмурилась Майка.

– На время работы придётся накрыть чем-нибудь все вещи и мебель… или даже вынести их из комнаты. Скажите, вы хотите именно музейную реставрацию или просто поновление?

– Расшифруйте, – жалобно попросила Майка.

– Ну, грубо говоря, поновление – это когда лепнину просто освежают, заделывают сколы и трещины, придают ей красивый и товарный вид. А реставрация, именно научная реставрация – это сохранение исторической ценности и первоначального вида.

– А в чём отличие? – не поняла Саня, переглянувшись с Майкой.

– В том, – улыбнулся он, – что реставраторы не будут добавлять или дорисовывать отсутствующие детали. Научный реставратор не занимается подделкой, он действует во многом как историк.

– А как это относится к моему потолку? – Майка всё ещё не понимала.

– Допустим, если невозможно вернуть часть лепнины, можно просто тонировать место выпавшего фрагмента. При этом будут чётко видны следы утрат.

– Ну, это как-то… – Майка сморщила нос. – А если… вот как вы сказали… поновление?

– Это чисто коммерческий вид реставрации. В таком случае мы просто придадим вашей лепнине новенький и чистенький вид, – он снова улыбнулся.

– Это, наверное, очень дорого? – робко спросила Майка.

Саня невольно почувствовала свою вину: ведь именно из-за неё подруга ввязалась в эту авантюру, которая, вероятно, стоит немалых денег.

– Я позвоню своему другу, мне всё равно скоро уезжать и я не смогу заниматься вашей лепниной лично, хотя работа, несомненно, интересная. А Зураб живёт в Питере, он отличный специалист и сделает вам шикарную скидку.

– Зураб, – повторила Майка; в её глазах явственно читалось: “Только этого мне не хватало…”

Когда с первичным осмотром лепнины было покончено, радушная хозяйка пригласила всех к столу. Есть Вик не захотел, заверив, что успел поужинать в кругу родственников, а вот от чая не отказался.

– Я же конфеты принёс! – спохватился он, хлопнув себя по лбу. – В прихожей оставил… – и через несколько мгновений объявился на кухне с красивой подарочной коробкой шоколадных конфет.

Саня невольно улыбнулась, вспомнив, как этот сладкоежка хомячил конфетки в поезде.

– Что, племянники не всё богатство у вас отобрали? – не удержалась она от подколки.

– Эти конфеты не простые, а с ликёром, – засмеялся Виктор, – они только для взрослых девочек и мальчиков. Но не подумайте, что я хочу вас споить! – пошутил он.

– Да мы, собственно, и не против, – усмехнулась Майка.

Знал бы Вик, сколько выпили за вечер две “взрослые девочки”… Впрочем, Саня давно уже не чувствовала себя пьяной – очевидно, весь хмель действительно выветрился от волнения.

Конфеты были вкусными, чай – ароматным, беседа – душевной и очень оживлённой. Только после того, как Саня почувствовала, что у неё заболел рот, она сообразила, что ужасно много смеётся сегодня. Давненько с ней такого не случалось… Видимо, губы свело с непривычки.

Затем Майке позвонил кто-то из клиентов по срочному вопросу, и она, извинившись, вышла из кухни, чтобы спокойно поговорить.

– Майя фотограф, – пояснила Саня. – Очень талантливый. К ней запись на месяц вперёд… Да вот же, смотрите! – и махнула рукой в сторону холодильника, на дверце которого магнитиками были прикреплены самые любимые, самые лучшие снимки.

Ещё не успев договорить эту фразу, Саня поняла, что облажалась: среди разноцветных фотографий приютилась и её собственная… Фото её и Ляльки, которое Майка сделала в их прошлый приезд в Питер.

– О, это всё её работы? – оживился Виктор и даже приподнялся со стула, чтобы рассмотреть поближе.

Саня попыталась было заболтать его, отвлечь внимание – но было поздно.

– Саня, а ведь это вы? – с удивлением и радостным узнаванием произнёс Вик. – Потрясающей красоты фото… А кто это с вами?

На мгновение замешкавшись, Саня всё-таки пояснила:

– Это моя дочь, – чувствуя при этом, что дрожит как заяц.

Видно было, что Вик удивился. Удивился и как-то… растерялся, явно не ожидая такого поворота.

– Может, у тебя ещё и муж есть? – нервно попытался пошутить он, цитируя известный фильм, однако взволнованная Саня, вместо того, чтобы отшутиться ему в тон: “А что это меняет, если, как ты говоришь, тебя ко мне тянет? Или тебя тянет только к незамужним?”, просто покачала головой.5

– Мужа нет.

Он выдохнул, явно расслабившись, и счастливо заулыбался.

“Вот сейчас… – подумала Саня, – тот самый момент… он добродушный и весёлый, скажи ему правду! Скажи о том, что Лялька непростой ребёнок и…”

– Очень хорошенькая. А сколько ей лет? Как её зовут? – тем временем засыпал её Вик вопросами.

– Лялька… То есть Алёна, вообще-то, – заторможенно откликнулась Саня, всё ещё не решившая, в какой момент будет уместнее рассказать ему о Лялькином диагнозе. – Одиннадцатый год.

– Здорово! Моему старшему племяннику тоже десять, в четвёртый класс ходит. Клёвый возраст, правда? Такие они забавные и самостоятельные, воображают себя страшно взрослыми…

– Да… – кивнула Саня. – Очень интересный возраст.

Решимость таяла с каждой секундой. Если и был удачный момент, чтобы честно и откровенно рассказать всё Вику, то он был уже безнадёжно упущен – она банально струсила.

– А по-моему, ты зря застремалась, – подытожила Майка. – Надо было сразу рассказать ему всё от начала до конца. Если он нормальный мужик – его бы это не отпугнуло.

Вик уже давным-давно уехал. Решив, что алкоголя на сегодня определённо хватит, подруги сварили какао и устроились на диване под одним пледом, чтобы пошептаться перед сном о своём, о девичьем. В Саниной душе наблюдался некий разброд, связанный с тем, что Вику внезапно стало известно о Ляльке – и всё-таки, прихлёбывая маленькими глоточками какао, совсем как в детстве, она чувствовала поднимающиеся откуда-то изнутри пузырьки… нет, не счастья, а скорее его предвкушения.