Шрифт:
Закладка:
Вот и на этот раз Истэчи завздыхал, заворочался — да и ночь прошла.
Встал раньше света. Пришёл к общему костру посмотреть, как Ейнэ крутит для лепёшек тугое белое тесто.
Смотрел-смотрел, вскочил и к аилу побежал. Схватил берёзовую чурку, схватил кедровую — не понимает, какая лучше сгодится?
К костру больше не пошёл — резал, обтачивал.
Ейне сама пришла, принесла лепёшки и миску с мясом. Долго разглядывала непонятную деревянную штуку с дыркой.
Кай бы, наверное, рассказал Истэчи, как называется то, что он изобрёл. Но Кай ушёл вчера с чёрным колдуном к Белой горе. Плохо — а что ему скажешь? Кай — великий воин, он знает, что делает. Пришлось самому разбираться.
Так вышло, что и после завтрака Истэчи вырезывал из берёзы втулки для колёс, примерял к дыркам — снова резал.
Юные воины уже разбились на пары и стали с криками размахивать мечами, а он не слышал. Всё резал, примерял, резал.
Ейне подошла, рядом села. А Истэчи, как помешанный, даже не видел её, пока не собрал совсем другую телегу. Даже испугался сначала, что вышло, как и хотел.
— Эй! Эй! — заорал он. — Все сюда! Смотрите!
Совсем другая теперь корзина вышла!
Воины подскочили от крика. Айнур, заносчивый воин из крепости, сидевший возле костра, обернулся, нахмурился.
Спросил:
— Ты чего орёшь?
Истэчи поднял голову от своих колёс и увидел, как от реки никем не замеченный, идёт старый-старый шаман — Акаю Тине, дедушка Тин.
В руках у старика — большая корзина, за спиной туес — выше головы. Истэчи побежал на помощь. Ну и покатил навстречу старику новую поделку. Быстро покатил!
— Ай, молодец! — сказал дедушка Тин, увидев корзину с колёсами. — Чудо-то какое!
Истэчи улыбнулся. Руки к груди прижал — так ему хорошо от этих слов стало.
Из леса засвистели дозорные — проворонили шамана! Оно и немудрено. Кто знает, может, шаман лисою бежал, а корзину да туес ему духи несли?
Акаю Тине — очень сильный шаман. Самый сильный, на всю округу.
Айнур сначала поднялся навстречу дедушке Тину, зашагал в сторону реки. Видно, не разглядел, кто идёт. А потом остановился, губы поджал — не обрадовался гостю.
Хотел снова к костру вернуться, но тут из аила на свист дозорных вышел сам Ичин. И едва не бегом поспешил шаману навстречу.
Истэчи уже корзину у старика взял, посмотрел — брусника. Рано ещё, много совсем белой, но и спелая есть, красная.
Поставил корзину шамана в свою, с колёсами, покатил! Хорошо!
Ейне радостно засмеялась — отличная вышла корзина с колёсами, хорошо едет.
А тут и Ичин подоспел, повёл шамана к костру. Усадил на почётное место. Истэчи корзину с брусникой выгрузил. Поставил перед дедушкой Тином.
Из большого аила выбрался заспанный Майман. Он ночью в лес ходил, Ойгона встречать.
Тот далеко в горы с отрядом летал. Искал стоянки северной ветви рода медведей. Говорили: Тенгер, глава медведей, погиб, но брат его младший взял родовой нож старшего, руку себе разрезал, на крови клялся, что отомстит.
И правда — шестерых медведей привёл с собой Ойгон — широколицые, здоровенные! Тоже проснулись, выбрались на солнышко, глаза круглые вытаращили.
Айнур поморщился, но тоже пошёл к костру. Заносчивый он был, этот воин из крепости, и язык у него был злой.
Но Майман только смеялся над плохими словами Айнура, а Ичин — делал вид, что не слышит. Будто мелкая птица кричит, в которой и мяса-то нету.
Истэчи стоял рядом с дедушкой Тином, а тот всё любовался корзиной с колёсами.
Но младший больше не радовался вниманию старого шамана. Он смотрел, как собираются вокруг костра воины, и удивлялся, как много в лагере воинов из разных родов.
Тут были и волки, и медведи, и барсы.
И мальчишки, ещё не ставшие воинами — вообще непонятно, каких родов.
И вайгальские городские стражники. И Незур, что нашёл себе приятелей среди воинов Айнура. И дюжинный Йорд — самый большой враг, сражавшийся с всадниками вольных племён над долиной Эрлу.
А ещё — воины из армии убитого правителя Юри. Во главе с воином крови дракона, Айнуром. Вроде и не враги, но откуда столько презрения на их лицах?
Кай говорил, что нельзя ссориться, когда есть общий враг. Говорил, что злиться надо на врага, драться с врагом.
Кай — великий воин, Гэсар, он всё знает. Но иногда молодым барсам и волкам хотелось послать в лицо Айнуру стрелу-другую, чтобы не глядел «с вершины горы».
Истэчи посмотрел, как усаживаются рядом с дедушкой Тином лучшие воины вольных племён, вздохнул.
Хотел уйти — не его дело слушать, о чём будут говорить старшие.
Но дедушка Тин вместо слов сунул руку в корзину. Брусники в горсть набрал и раздавил в кулаке. И потёк ягодный сок по его костяшкам, как будто кровь потекла.
Ейне вскрикнула, прижала к щекам ладони. А дедушка Тин снова опустил руку в корзину, разгрёб ягоду, достал наконечник копья, весь в красном ягодном соке.
Майман вскочил. Ичин вскочил. Ойгон вскочил, и гости его — медведи — вскочили. Только Айнур остался сидеть.
— Выходим немедленно, — сказал Ичин. — Ойгон с дороги устал. Пусть за меня останется в лагере. Старшим.
Ойгон нахмурился, головой помотал.
Медведь, главный из тех, что пришли с Ойгоном, тоже руку в корзину шамана сунул. Ещё один наконечник вынул, весь в красном соке брусничном.
— Идти надо всем, — сказал он коротко. — Этот бой — последний бой будет,
— Да вы что, сдурели, что ли, все разом? — удивился Айнур. — Куда идти? Зачем?
— Духи говорят — у Белой горы битва будет, — скупо пояснил Ичин. — Последняя. Там все и умрём, если так надо. Или прогоним чужих со своей земли.
И он стал раздавать команды воинам.
Одни побежали за оружием и походным снаряжением, другие бросились в лес к волкам, что отдыхали после утренней охоты на склоне горы.
— А разведка что говорит? — спросил Айнур. Но его никто не услышал.
Началась суета, сборы. Истэчи стал вспоминать, где его походный мешок, всё ли там увязано? Но уйти не мог — дедушка Тин всё щупал и разглядывал корзину с колёсами.
— Я тебе лепёшек положу свежих, — прошептала Ейне, склонившись к
