А не схватить ее за руку и затащить к себе в квартиру.

Спокойнее, Мартинес.

– Нет, пока что. Через год, – говорит она задумчиво, улыбаясь так, будто читает мои мысли.

Эта женщина опасна.

В хорошем смысле этого слова.

– Каждый год моя компания устраивает там вечеринку.

Я пододвигаю Эбигейл так, чтобы ее спина оказалась передо мной, наклоняюсь губами к ее уху и притягиваю ближе к себе. Рукой я показываю наверх, туда, где находится Радужная комната.

– Это большое мероприятие с едой, напитками, объявлениями о продвижении и о выходе на пенсию – все по полной программе.

Это стало традицией – отмечать успехи нашей фирмы, нашей семьи, и напоминать сотрудникам, как мы ценим их. Если ты относишься к своим работникам как к членам семьи, они трудятся лучше и становятся преданными. Ты можешь больше рассчитывать на них.

– А вы… приводите с собой кого-то? – спрашивает Эбигейл со странным выражением на своем хорошеньком личике.

Я начинаю думать, что, возможно, она смущается задавать такие вопросы, боится торопить наши отношения.

– А что? Ты пытаешься получить приглашение? – спрашиваю я и поворачиваюсь к ней с улыбкой на лице.

Она беспокойно округляет глаза, возможно, волнуясь. Я поднимаю свою замерзшую руку, заправляю ей за ухо прядь волос, которую треплет ветер, и задерживаю руку на шее Эбигейл.

– Я бы взял тебя с собой, детка, – говорю я, вдыхая ее запах – сладкий и цветочный. – Если у нас все сложится хорошо, то пойдем вместе. Для меня будет честью войти с тобой под руку в комнату, полную людей, с которыми, будь моя воля, я бы не стал проводить лишнее время. Было бы приятно увидеть, как их взгляды устремятся на тебя, и почувствовать их зависть. Увидеть, как они хотят то, что принадлежит мне.

В ее взгляде смешивается радость и отчаяние, как будто ей нравится то, что я говорю, но это значит для нее больше, чем должны такие простые и очевидные слова. И, боже, я хочу знать, из-за кого она могла почувствовать подобное.

Какой мерзавец, увидев эту прекрасную женщину, решил, что он ее не хочет?

Я чувствую желание спросить это.

Но вместо этого я опускаю подбородок, касаюсь ее лба своим и вдыхаю ее запах.

– Ты не против, если я тебя поцелую, Эбигейл? – спрашиваю я едва слышным шепотом, а в одном из многолюдных кварталов Нью-Йорка невозможно расслышать слова, если они сказаны так тихо.

Их должны поглотить шум и суета города.

Но она слышит.

Я это понимаю, потому что она приоткрывает рот, прикрывает веки, кладет одну ладонь мне на грудь и кивает.

И затем я беру все в свои руки, как делал это годами, когда искал желаемое и добивался его. Я целую Эбигейл Келлер прямо здесь, напротив Рокфеллеровского центра, и все вокруг замедляется.

На вкус она как смесь горячего шоколада и кокосового блеска для губ. И на ней это сочетание кажется гармоничным, а мне становится интересно, не в этом ли вся она – странный микс противоположностей, которые каким-то странным образом сочетаются, просто потому что это Эбигейл.

Она прижимается губами ко мне, и мы стоим так несколько долгих мгновений, наслаждаясь незамысловатостью первого поцелуя, а потом я рукой притягиваю ее подбородок, высовываю язык и касаюсь им ее губ.

Она впускает меня.

Я делаю шаг вперед, прижимаю ее к стеклу и прислоняюсь к ней, восхищаясь тем, как идеально подходят друг другу наши тела, хотя она на целый фут ниже меня.

Она проводит рукой вверх и хватает меня за волосы, прижимая к себе, и я издаю стон, не отрываясь от ее губ.

Я хочу ее.

Я хочу все, что связано с ней, и все, что она может дать.

Я хочу эту женщину больше, чем хотел что-либо уже очень давно.

– Снимите номер! – выкрикивает случайный прохожий, и, хотя это портит идеальный момент, я не выпускаю ее из объятий, а только поднимаю руку, чтобы показать средний палец грубияну, который не достоин даже моего взгляда.

– Нам нужно, – говорю я шепотом возле ее губ. Она хмурит брови, и между ними появляется маленькая морщинка. Я целую ее туда, а потом уточняю: – Снять номер.

Я снова касаюсь ее губ своими, на этот раз нежно. Эбигейл сильнее сжимает мои волосы, чтобы я не отстранялся, и мне не кажется, что она это делает нарочно. Скорее инстинктивно. Но я отодвигаюсь.

– Поехали ко мне, – говорю я, сомневаясь, что она даст положительный ответ. – Не обязательно ради чего-то, просто на улице холодно, а мне не хочется, чтобы это свидание заканчивалось.

Она мило улыбается, но есть в этой улыбке что-то дьявольское. Жажда.

– Хотя я буду счастлив сделать что пожелаешь, мисс Келлер, – говорю я более грубым голосом.

– Хорошо, – отвечает она с лукавой улыбкой, и я понимаю, что она разделяет мои чувства.

Наши пальцы переплетаются, и мы выходим на тротуар. Я поднимаю руку со своим стаканчиком горячего шоколада, о котором успел забыть. Одинокая снежинка падает мне на рукав.

Возможно, это первые праздники за долгое время, в которые я не чувствую себя совершенно одиноким.

10

6 ноября

Дэмиен

– Здесь я и живу, – говорю я, открывая дверь, и пропускаю Эбигейл вперед.

За ней тянется шлейф неповторимого сладкого запаха. Я никогда в жизни не был заинтригован парфюмом какой-либо женщины, но этот – исключение.

Кажется, меня интригует все, что касается ее.

Каблуки Эбигейл цокают по деревянному полу, когда она входит в мою квартиру и оглядывается по сторонам.

– Прикольно, – говорит она, разглядывая мебель из темного дерева, удобный кожаный диван и картину с изображением леса, на которую я спустил слишком много денег на благотворительном вечере несколько месяцев назад. Она снова смотрит на меня, и я вижу блеск в ее глазах. – Я ожидала увидеть что-то подобное в квартире чертовски дорогого адвоката.

Она улыбается шире, и я думаю, что это, возможно, ее стиль поведения – она не хочет выглядеть впечатленной, и поэтому отпускает колкие замечания или переводит все в шутку.

Мне и это нравится.

– А тебе есть с кем сравнивать? – спрашиваю я, подходя ближе к ней, и в ее глазах невольно вспыхивает огонек, который она тут же прячет под маской коварной соблазнительницы.

Все произошло слишком быстро, чтобы я мог понять, была это паника или злость, но в ее взгляде определенно что-то мелькнуло.

– Нет. Не с кем, – говорит