Стою, бессмысленно глядя вниз, в проем лестницы, где скрылся только что Камень, и как-то даже мыслей в голове никаких. Пусто-пусто там, словно в барабане.

Наверно, какие-то вещи для меня сегодня — чересчур.

Надо домой, пожалуй, помыться, поесть, лечь в кровать… И проспать минимум сутки!

— Вот ты коза! С Камнем мутишь, оказывается! — обиженный голос Маринки за спиной дает понять, что рановато я настроилась на спокойное завершение вечера.

Не с моей удачей, как говорится…

Поднимаю голову, смотрю на нее, стоящую на верхней ступеньке лестницы, вздыхаю. Маринка пылает праведным гневом, ее можно понять… Наверно. Меня бы кто понял!

Становится как-то очень грустно и одновременно обидно за себя, любимую.

И вообще не хочется сейчас заниматься выяснением отношений.

— Это вообще не то, о чем ты подумала, Марин, — со вздохом поясняю я, поворачиваюсь и иду вниз по лестнице.

— Эй… Стой! Как это “не то”? — Маринка догоняет меня, цепляет за локоть, заглядывает в лицо, — ты же только что с ним обнималась! Ну, Вась… Ну скажи, что ты с ним мутишь! Клянусь, я — могила! Никому! Вообще! А ты меня на бой сводишь? Мне там так один парень нравится, Тигр, может слышала?

Я вообще не понимаю, о чем она говорит, ускоряюсь, стремительно летя вниз по ступенькам.

— Марин, мы не встречаемся, — терпеливо повторяю я на бегу, — вообще. Мы просто разговаривали, а ты все не так поняла.

— Окей, ладно! Ладно! — Маринка ускоряется тоже, чтоб успевать за мной, — но на бой ты отведешь меня, да? Он уже завтра!

— Какой бой, что ты несешь? — бормочу я, с удивлением понимая, что Маринка, судя по всему, не держит на меня зла за казус на прослушивании, вообще про это забыла и думает совсем о другом теперь. Боже, у нее сосредоточенности меньше, чем у рыбки Дори!

— Ты чего? Об этом весь универ говорит! — пищит возбужденно Маринка, — Камень дерется с парнем из столицы! Там какая-то мутная же история была, типа, Камень не хотел, а потом внезапно согласился, а тот парень орет, что порвет его, а Камень молчит, а еще на него бабки ставят… На то, что проиграет… Большие. Потому что тот парень чемпион какой-то. Но это не важно… Там, перед этим боем, еще два будет, и мой Тигр тоже будет… И мне так хочется, но туда фиг попадешь, а ты же точно там будешь, раз вы с Камнем… общаетесь?

На этом моменте я торможу и перехватываю Марину за плечи:

— Марин! Приди в себя! Я не встречаюсь с Камнем, разговаривала пару раз и вообще никакого отношения не имею ни к нему, ни к его делам! Мне идти надо! Прости!

После этого я разворачиваюсь и, не слушая горестные вопли Маринки про порушенную дружбу, бегу прочь уже из этого рассадника греха и порока.

Главное, чтоб реально рассадник был снаружи…

А не внутри меня.

28

Я была бы очень рада, если б этот жутко длинный день наконец-то завершился… Но что там было про меня и удачу?

Вот то-то…

В голове крутятся бешеными белками мысли про Камня, его слова, его взгляды, прикосновения, и Маринка тут еще со своими претензиями и просьбами, и бой какой-то… Какой, нафиг, бой?..

— А ну, стоять!

Да что же это такое?

Я сейчас настолько загружена, что на Тошку, преградившего мне дорогу с явным выражением поругаться на лице, смотрю злобно.

И, не считая нужным вообще с ним разговаривать, пытаюсь обойти по касательной.

— Стоять, я сказал! — рявкает он, изображая властного господина, и хватает меня за локоть, резко дергая на себя.

От неожиданности буквально лечу в его сторону, машинально хватаюсь за плечи бывшего друга.

— Ты сдурел???

— Это ты сдурела! — шипит он злобно, встряхивая меня больно и жестко, — какого хера ты устроила? Я тебе запретил! Ты меня опозорила!

— Чего? — я, несмотря на то, что голова серьезно так мотается от каждого грубого рывка, прихожу в какую-то священную боевую ярость. Потому что сколько можно уже меня доставать? — Ты рехнулся? Запретил? Ты мне не можешь ничего запрещать, понял? Ничего! Сам себя позоришь, дурак!

— Да ты… Да ты… Сучка! — выдыхает Тошка и неожиданно принимается меня целовать! Это до такой степени вымораживает, что не могу терпеть, дергаюсь в его руках, отворачиваюсь, стремясь избавиться от слюнявых поцелуев, а Тошка словно с ума сходит, лижет мне шею, щеки, пытается поймать губы и бормочет при этом торопливо и жалко, — ну хватит уже, хватит… Ну ты же моя, понимаешь, моя! Я же тебя с детства… Я же за тебя…

— Да что за бред? — сатанею от злости я, — Тошка, пусти! Пусти! Я не хочу, не хочу!

Я борюсь с ним уже всерьез, понимая, что парень отчего-то совсем сошел с ума, а мы в самом низу лестницы, на первом этаже, и двери закрыты перед нами, и никто не увидит, не придет на помощь! Страх начинает дурить голову, я забываю о том, что могу позвать на помощь, просто слепо бьюсь в его лапах, словно пойманная рыба.

— Вась, я тебя заберу, слышишь? Заберу! — Тошка прижимает сильнее, оттесняет уже под лестницу, в темный уголок, и меня продирает дрожью, когда осознаю, куда он меня тащит, — у тебя все будет! Родаки все сделают, Вась! Уедем с тобой в Москву, будем жить вместе, учиться… Давай, Вась! Я дурак, зачем позволил тебе сюда… Дурак…

— Дурак, да! — мне удается наконец выпростать руку и с наслаждением ударить Тошку по щеке, а потом еще раз и еще, не жалея, с оттягом, до отбитой ладони. Он не отпускает, но хотя бы тормозит. Смотрит на меня, тяжело дыша, в глазах — дикость. Он совсем другой сейчас, мой бывший друг детства, я не знаю этого парня, чужого и жуткого! И не хочу знать!

— Ты все равно никуда не денешься, слышишь? — резко переклинивает его от мольбы к злобе, губы кривятся в оскале, — либо ко мне, либо родаки на хуй местного божка посадят!

— Чего?

Я не думала, что кто-то знает о планах родителей на мой счет, и сейчас это шокирует похлеще, чем случившееся буквально минуту назад.

— Того, — передразнивает Тошка, — думала, никто не в курсе? Дура ты! Я тебе вариант предлагаю! Нормальный! А ты все бегаешь, овца.

— То есть, ты просто так помочь мне не хочешь? Только через кровать? — шепчу я, отчего-то чувствуя острую боль в сердце. Странное ощущение: вроде бы, уже и отпустила нашу с Тошкой