надгробных памятников. В это же время из города вышел еще отряд воинов через другие ворота и напал сплоченным строем на крайний фланг. Лакедемоняне были выстроены в восемь рядов и ввиду этого считали, что они слишком слабы для флангового боя; поэтому они пытались сделать маневр поворота. Когда они стали для этой цели маршировать назад, враги решили, что они бегут, и напали на них; спартанцы оказались не в состоянии выполнить маневр, и часть войска, смежная с нападающими, обратилась в бегство. Мнасипп не мог подать помощи потерпевшим в этом деле, так как он должен был обороняться от нападающих с фронта; число его воинов все уменьшалось. Наконец обоим неприятельским войскам удалось соединиться и напасть на Мнасиппа с его воинами, которых осталось уже очень мало. Увидя происходящее, и граждане вышли им на помощь из городских стен. После того как сам Мнасипп был убит, керкирцы всей своей массой стали преследовать неприятеля. Они, вероятно, взяли бы и обнесенный оградой лагерь, но, заметив вышедшую им навстречу толпу торговцев, слуг и рабов, они приняли ее за боеспособное войско и повернули назад (Диодор приписывает успех керкирян афинянину Ктесиклу: «Он завязал большое сражение с врагом, в котором пал сам Мнасипп и кроме того еще значительное число воинов. Наконец, он совершил дело, достойное высших похвал: превратил осаждающих в осажденных». – Е.С.). Затем керкирцы поставили трофей и выдали трупы на основании заключенного для этого перемирия. После этого случая горожане стали много бодрее, а осаждающие были в глубоком унынии, тем более что доходили слухи, будто со дня на день можно ожидать прибытия Ификрата; керкирцы действительно стали снаряжать суда. Гипермен, занимавший должность эпистолиафора при Мнасиппе, собрал весь флот, бывший в его распоряжении, перевел его на другую сторону острова, к укрепленному лагерю и там наполнил все транспортные суда рабами и вещами, после чего флот отбыл из Керкиры. Сам он с морскими воинами и с остатками сухопутного войска остался для охраны укреплений, но в конце концов и этот отряд в большом смятении сел на триеры и отплыл, покинув много хлеба, вина, рабов и больных воинов. Так пугала их возможность быть застигнутыми на острове. Таким образом, им удалось спастись, уплыв на Левкаду».

Так, Ификрат приплыл на Керкиру, когда островитяне практически сами расправились со спартанцами. «Там он получил известие, что на помощь лакедемонянам идет десять триер от Дионисия. Он отправился сам на разведку и выискал такое место на острове, что оттуда можно было видеть приближающийся флот и в то же время из города был заметен сигнал, подаваемый в этом пункте; здесь он поставил дозорных, условившись с ними, какой сигнал они должны подать в знак того, что враг приближается, и какой в знак того, что враг стал на якорь. Двадцати из числа триерархов он приказал по зову глашатая следовать за ним на врага; если же кто-нибудь уклонится, то он будет наказан так, что не будет иметь основания обвинять Ификрата в излишней снисходительности. Вскоре был подан сигнал, что вражеские суда приближаются; глашатаи немедленно оповестили об этом. Стоило посмотреть, с каким воодушевлением было принято это известие. Из тех, кому предстояло плыть на врага, не было никого, кто бы не мчался бегом на свой корабль. Ификрат поплыл к тому месту, где остановились вражеские триеры, и захватил там весь экипаж, вышедший с кораблей на сушу. Только родосец Меланипп еще до прибытия Ификрата успел посадить экипаж на корабль и уплыл, советуя и другим не оставаться на берегу. Хотя он и натолкнулся на флот Ификрата, однако ему удалось благополучно скрыться. Сиракузские же корабли были взяты все в плен вместе с экипажем. Ификрат снял с триер акротерии (носовые украшения. – Е.С.) и повел их на буксире в Керкирскую бухту. Пленным было разрешено выкупиться на свободу, причем для каждого был установлен особый размер выкупа. Только начальнику их Криниппу не была предоставлена эта льгота: его оставили под стражей, имея в виду либо получить за него очень крупный выкуп, либо продать его в рабство. В отчаянии Кринипп покончил самоубийством. Остальных Ификрат отпустил на волю, причем он позволил керкирцам выступить поручителями в том, что деньги будут уплачены. Заставив своих матросов обрабатывать поля керкирцам, он таким образом доставлял им пропитание. Сам же он с пелтастами и с теми гоплитами, которых он привез на кораблях, переправился в Акарнанию». Потом, «присоединив к себе керкирский флот, насчитывающий почти девяносто кораблей», Ификрат отправился покорять враждебные афинянам города.

Диодор дополняет рассказ Ксенофонта о победе над кораблями Дионисия интересными подробностями: вражескими триерами командовал не один Кринипп, но вместе с ним и Киссид; «от продажи пленных было выручено более шестидесяти талантов, которые пошли на уплату жалованья войску… Сиракузские корабли… везли изваяния из золота и слоновой кости, посланные властителем Сиракуз Дионисием в Олимпию и Дельфы. Не зная, как поступить с захваченной добычей, Ификрат отправил запрос в афинское Народное собрание. Афиняне приказали ему оставить религиозные умствования и подумать о том, как бы накормить воинов. Вняв решению своих соотечественников, Ификрат продал с публичного торга драгоценности, принадлежавшие богам. Тиран же был крайне разгневан на афинян и написал им такое письмо: «Дионисий афинскому совету и народу… здравствовать… Нет! Так писать грешно, после того как вы оказались святотатцами и на суше, и на море, после того как вы захватили и изрубили статуи, посланные нами для посвящения богам; после того как вы кощунственно оскорбили величайших богов – Аполлона Дельфийского и Зевса Олимпийского».

Однако этот же 373 год стал началом разрыва союза Афин с Фивами из-за захваченной фиванцами союзной афинянам Платеи, и, как следствие, Афины пошли на сближение со Спартой, и большая часть греческих государств заключила меж собой в 371 г. до н. э. Каллиев мир; фиванско-спартанские боевые действия продолжились. Фиванец Эпаминонд настолько яростно и славно бил спартанцев, что те были вынуждены обратиться за помощью… к Афинам. Тогда досталось и афинянам. Конфликт разрастался, в него втянулись новые игроки. В конце концов, Эпаминонд погиб (362 г. до н. э.), Фивы «надорвались», но не они одни. Вскоре после окончания войны распался второй афинский морской союз из-за войны Афин со своими «подчиненными» (358–355 гг. до н. э.). Очевидно, что Керкира благодаря этому вышла из-под афинского влияния, однако чаемый период покоя и благопроцветания так и не настал. Вымотанные очередной войной Афины, Спарта и Фивы «затаились» и почили на лаврах, считая себя гегемоном в своей области (Афины в Аттике, Спарта на Пелопоннесе, Фивы – в Центральной Греции) – и «проспали» пробуждение молодого льва – Македонии.

Глава 8

До и после великого Александра

Филипп II,