Шрифт:
Закладка:
Над камином в толстой золоченой раме висел портрет попечительницы. Держась как можно ближе к стене, Джек слегка наклонил голову, чтобы лучше все видеть. На широком, обтянутом кожей столе рядом с мисс Свин лежала пухлая стопка каких-то бумаг. Отложив сигару в хрустальную пепельницу, попечительница снова взялась за работу.
И наконец сунула листок бумаги в пишущую машинку и начала барабанить по клавишам.
Через некоторое время мисс Свин оторвалась от машинки и с удовлетворением осмотрела дело своих рук. А потом скатала первый лист бумаги в шарик и швырнула в огонь. Глядя, как он горит, попечительница засмеялась и снова взялась за толстую длинную сигару.
Что же такое она делала?
Стоя на узком выступе и озадаченно наблюдая за мисс Свин, мальчик вдруг почувствовал, что нога у него скользит вниз. Он встрепенулся, силясь удержаться на месте.
Внезапно попечительница подняла голову, словно услышала что-то снаружи. Джек отступил в сторону и прижался к стене. Мисс Свин поднялась из кожаного кресла, подошла к окну, прижалась носом к стеклу, отчего он стал еще больше напоминать поросячий пятачок, и уставилась в темноту…
Глава 34
Тайник в усах
Джек замер, боясь даже вздохнуть. Стоя у окна кабинета, попечительница была так близко к нему, что он чувствовал запах сигар. А ведь он всегда ненавидел сигарный дым. Горло вдруг заскребло от подступающего кашля. «Только не кашлять! – взмолился он. – Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, без кашля!»
Поприслушивавшись немного к тишине, попечительница пренебрежительно тряхнула головой и наконец снова закрыла висевшие на окне тяжелые бархатные черные шторы, чтобы ни единая живая душа не видела, что происходит внутри.
Первым побуждением Джека было помчаться домой и рассказать родителям, что, как ему кажется, попечительница затевает недоброе. Однако мальчик заколебался. Он ведь соврал родителям – сказал, что идет после школы в шахматный клуб. Ну и каковы шансы, что мама с папой поверят ему теперь?
Они же вбили себе в головы, что «Сумеречные башни» – самое подходящее место для дедушки.
Поэтому мальчик просто продвинулся чуть дальше по узкому выступу к следующему окну. Свет в комнате не горел, но сквозь полумрак Джек различил леденящее душу зрелище. Гробы – во много рядов!
Пробираясь по выступу дальше, Джек заглянул в следующую комнату. Тут свет горел, и с первого взгляда помещение напомнило мальчику антикварную лавку: от пола до потолка оно было забито старинными картинами, вазами и часами, причем на вид – очень дорогими. Две медсестры втащили в комнату высокое старинное зеркало в богатой золоченой раме и прислонили его к стене. Откуда у них это все?
По зданию скользнул яркий луч прожектора. Пятно света проползло в опасной близости от Джека. Мальчик торопливо юркнул за угол здания, чтобы его не заметили.
Джек полез по обледеневшей трубе на следующий этаж. Страшно мерзли пальцы. Однако он отважно продвигался вперед и скоро уже заглянул в следующее окно. Это оказалась еще одна спальня, больше первой. Там, почти вплотную друг к другу, в слишком маленьких для них кроватях, стоящих тесными рядами, лежали старики.
Все они, как и старушки в первой спальне, спали глубоким-преглубоким сном. Мальчик шарил взглядом по лицам, спеша отыскать дедушку. Ему так надо было убедиться, что его самый любимый человек во всем мире жив и здоров!
Джек всматривался и всматривался в ряды спящих, пока не наткнулся наконец на безошибочно узнаваемые военные усы. Дедушка! Глаза у старого летчика были крепко закрыты – судя по всему, он тоже спал глубоким-преглубоким сном.
Держась одной рукой за стальную решетку на окне, чтобы не упасть, мальчик просунул вторую между прутьями и принялся ощупывать края рамы, проверяя, нельзя ли ее открыть снаружи.
Неудивительно, что окно спальни оказалось так же крепко заперто, как и все остальные окна и двери этой твердыни.
Зайдя так далеко, Джек уже просто не мог уйти, хотя бы не попытавшись наладить контакт с дедушкой. Не зная, что еще предпринять, он постучал в окно.
СТУК-СТУК-СТУК.
Сначала тихо, а потом все громче и громче.
СТУК-СТУК-СТУК.
И тут внезапно один крепко зажмуренный дедушкин глаз приоткрылся. А потом и второй. Джек сильнее забарабанил по стеклу, и старик сел на кровати. Он был одет в затрепанную пижаму, перешедшую ему из вторых, а не то третьих или четвертых рук. Увидев за окном внука, старый летчик не сдержал улыбки и, бросив быстрый взгляд направо и налево, чтобы убедиться, что все спокойно, на цыпочках прокрался от кровати к окну.
Изнутри ему удалось приоткрыть окно на узенькую щелочку, так что они могли хотя бы слышать друг друга.
– Командир звена! – прошептал он, приветственно отдав внуку честь.
– Командир эскадрильи! – ответил мальчик и, держась за прутья одной рукой, умудрился второй изобразить военное приветствие.
– Как видите, враг засадил меня в замок Колдиц, самый охраняемый и укрепленный лагерь военнопленных, какой у них только есть!
Джек не стал спорить с дедушкой и рассеивать его заблуждения – это лишь больше запутало бы старика. Да и сказать правду, «Сумеречные башни» куда более напоминали лагерь военнопленных, чем дом престарелых.
– Мне так жаль, сэр.
– Вы не виноваты, Бантинг. Превратности войны. Наверняка должен существовать какой-то способ отсюда выбраться, но я, черт побери, его еще не нашел.
Глядя в глубь комнаты, где неподвижно лежали все остальные местные обитатели, Джек спросил:
– А как вышло, что вы так бодры, а все остальные крепко спят?
– Ха-ха-ха! – лукаво рассмеялся дедушка. – Охранники заставляют нас принимать специальные таблетки. Раздают под видом сладостей. Одной штуки хватает, чтобы начисто вырубить человека на много часов.
– А как вам удалось не пить ваши, сэр?
– Охранники стоят над тобой, чтобы убедиться, что ты точно выпил. Я сунул свои в рот и притворился, будто глотаю. А когда они отошли к следующему военнопленному,
