заодно осмотрел комплекс, но ничего необычного не увидел.

Обдумал как следует свою стратегию поведения с генеральным директором. Она почти наверняка будет защищаться, думал он. Контракты с полицией составляли больше тридцати процентов их бизнеса, и ошибка процесса, позволившая подтасовать доказательства, могла иметь для них катастрофические последствия. Молчать и прятаться за командой юристов генеральный директор тоже вряд ли могла бы – попытка сокрытия ничем не лучше собственно сокрытия. Любой полицейский контракт будет расторгнут. Нет, сегодня По ожидал, что генеральный директор сделает ставку на свое обаяние, будет подчеркивать сильные стороны управления и преуменьшать слабости, все в таком духе. По не волновался. Ему уже приходилось иметь дело с корпорациями.

Зазвонил телефон. Это была Эстель Дойл.

– Вчера вечером пришел твой анализ, По, – сообщила она.

– И?

Она помолчала. Никто не молчит, прежде чем сообщить хорошие новости. Во рту у него пересохло.

– Я отправила тебе полный анализ по электронной почте, но уж прости, По, радоваться нечему. Образец, который ты мне дал, полностью совпадает с контрольным. Это действительно кровь Элизабет Китон.

* * *

Гэмбл провел По к себе в кабинет. По отметил его затуманенный взгляд и небритость. Он откинулся на спинку стула, покрутил шеей и плечами.

– Больше никаких шансов?

– Никаких. Я был в научно-исследовательском управлении, когда позвонила Эстель Дойл.

После новостей, которые она ему сообщила, встречаться с генеральным директором было уже ни к чему, но он все-таки встретился. Его визит только подтвердил то, что сказала ему Эстель: компания пользуется заслуженной репутацией профессионалов. Он рассказал об этом Гэмблу.

– Даже если это и не так, теперь уже неважно, – проговорил Гэмбл. – Эта девушка – Элизабет Китон, а Джаред Китон был безвинно осужден.

По кивнул. Другого объяснения не было.

– Не вините себя, По. В таких ситуациях виноватых всегда множество. Полиция, судмедэксперты, команда защиты Китона – все облажались.

Гэмбл, конечно, был прав. По был маленьким винтиком в большой машине, но СМИ воспринимали это иначе. И жители Камбрии, само собой, тоже.

– Я попрошу у Китона прощения, сэр. Я сильно виноват перед ним.

Гэмбл кивнул. Казалось, его внимание сосредоточено на чем-то другом. Как будто он слушал музыку, слышную только ему.

– Тюремная служба уже перевела его в Дарем. Должно быть, они ожидают его скорого освобождения.

Это было логично. Как правило, в последние несколько дней отбывания наказания заключенных переводили в тюрьму, наиболее близкую к их месту освобождения.

– На завтра вам назначена встреча с Китоном, – продолжал Гэмбл. – Вас будет сопровождать констебль Ригг.

– Вы знали, что я хочу перед ним извиниться?

– Нет, я не знал.

– Тогда… почему?

Взгляд Гэмбла снова сфокусировался. Теперь он буравил глаза По.

– Потому что по неизвестным мне причинам Джаред Китон попросил о встрече с вами.

Глава двадцать первая

День 8

Ночь прошла странно. По вроде бы спал, но при этом отдавал себе отчет, что не спит. Мысль о предстоящей встрече с Китоном стучала в его беспокойном мозгу. Если он просто хочет позлорадствовать, почему с глазу на глаз, в тюремной комнате для допросов? Этот сукин сын был звездой – опозорить По перед мировыми СМИ было бы очень в его стиле.

Это казалось абсолютно нелогичным. И действовало на нервы.

Потому что Джаред Китон никогда ничего не делал без причины.

По встал рано, съел свой завтрак над раковиной и прямо со сковороды, после чего ее дочиста вылизал Эдгар. Поскольку Хьюма уже не было на этом свете, а дочь Хьюма не относилась к числу фанаток По, он вынужден был сделать то, чего поклялся никогда не делать: поместить Эдгара в питомник. Он знал, что потом ему все равно придется придумать план получше, но сейчас у него не было выбора.

Официально это был визит полиции Камбрии, поэтому Ригг вел машину. Он встретил По у главных дверей Карлтон-холла в семь часов. Двигатель он не выключил и двинулся с места до того, как По закрыл дверь.

Путь проходил по прямой через горную трассу A66 и еще немного вверх по A1.

Всю дорогу Ригг молчал и даже не повернул головы в сторону По, пока они не миновали армейские полигоны военных полицейских, то есть добрых тридцать минут пути. Когда же он наконец удостоил По какими-никакими словами, это был лишь грубый ответ на его вопрос.

– А вы как думаете, Ригг, почему Китон хочет меня видеть?

Ригг ничего не сказал, лишь челюсть его напряглась и чуть дернулась, как будто у него был тик.

– Потому что, честно говоря, меня это немного беспокоит, – продолжил По.

На этот раз Ригг что-то пробормотал себе под нос.

– Простите, я не расслышал.

– Я сказал, что вот-вот расплачусь от сочувствия.

По не стал придавать слишком много значения нарушению субординации. Хотя Ригг на него и злился, это был праведный гнев, и По был даже рад, что констебль рядом, хотя и не смог бы объяснить, почему.

Может быть, потому что он чем-то напоминал самого По.

* * *

Даремская тюрьма, одна из немногих сохранившихся с девятнадцатого века, давно устарела. Много лет здесь содержались самые знаменитые заключенные Британии: убийцы Роуз Уэст, Майра Хиндли и Ян Брэйди, гангстеры Ронни Крэй и Джон Маквикар, которым удалось сбежать, Фрэнки Фрейзер – все они провели немало времени за мрачными стенами Дарема. Теперь в этой двухсотлетней тюрьме содержалось больше тысячи заключенных. Переполненную и ужасно финансируемую, невыносимо жаркую летом и опасно холодную зимой, ее следовало бы снести еще пятьдесят лет назад. По всегда считал Даремскую тюрьму символом рухнувшей системы уголовного правосудия Великобритании.

Однако еще недавно тюрьма была частью зоны повышенного риска, и это значило, что в ней установили самые современные ворота. После проверки удостоверений личности, распечатки пропусков и тщательного досмотра По и Ригг прошли в апартаменты для официальных посетителей. То, что обозначалось грандиозным термином «люкс», на деле представляло собой коридор с восемью грязными ящиками по обеим сторонам, похожий в лучшем случае на колл-центр в какой-нибудь стране третьего мира, где заодно продают поддельные лекарства. Стены из прозрачного плексигласа, унылый декор, невыносимый запах отбеливателя.

Им выделили комнату номер три, вторую слева, где пахло уже не только отбеливателем, но и последним обитателем. По и Ригг оба вздрогнули от этой вони. В комнате были четыре стула и стол, прибитые к крашеному бетонному полу, из декора – только дешевая пепельница.

Коридор номера имел входы с обоих концов. По и Ригг прошли через вход для посетителей. Другой вел в недра тюрьмы. По