— И мир взвоет, — в тон ему ответил Майкрофт.

— Давай о деле, — сказал Холмс. — Итак, основной контингент больных здесь. Общество Социальной Гармонии положило все яйца в одну корзину. Даже не верится. Они обычно так осторожны.

— Они уверены, что эта корзина очень прочная, — усмехнулся Майкрофт. — Корабль считается абсолютно непотопляемым.

— Но мы хорошо поработали над этим, — усмехнулся Холмс.

— И очень скоро увидим результат, — Майкрофт усмехнулся. — По радио с «Калифорнийца» сообщили, что прямо по курсу — подходящий айсберг. Столкновение — около полуночи, если все пойдет по плану.

— Значит, у нас еще полчаса. Кто принимал передачу с «Калифорнийца»?

— Все под контролем наших людей, Шерлок. Ты же знаешь, я неплохой организатор.

— Корпусные работы проведены? Не придется взрывать переборки?

— Я тебе говорил уже десять раз: все было сделано еще в Саутгемптонском порту.

— Что с пассажирами?

— Замки кают испорчены, сейчас наши люди заваривают решетки.

— Сколько доберется до шлюпок? — Холмс потер лоб, что-то прикидывая в уме.

— Из второго и третьего класса — процентов двадцать, может быть, меньше. То есть около ста человек. Среди них, возможно, останутся зараженные. Их мы добьем позже, в воде.

— Постарайтесь сохранить женщин и особенно детей: они, скорее всего, здоровы, — серьезно попросил Холмс. — Что с первым классом?

— Благодаря твоим сведениям, дорогой брат, у нас есть полные списки клиентов Меслова. Гуттенхейм, например. Или супруги Страус.

— Ну, за этих я не волнуюсь. Они потонут так, как подобает людям из высшего общества. Слава богу, аристократия еще не потеряла представления о чести и долге… Но второй и третий класс внушает опасения.

— Вот и проследи за этим, Шерлок, — сказал Майкрофт. — Мы должны уничтожить заразу полностью. А Общество Социальной Гармонии должно понять, кто хозяин положения.

— Не надейся, — вздохнул сыщик. — Сейчас они, конечно, подожмут хвост. Но у них наверняка имеются образцы зараженных тканей, а может быть, и… о черт, — под ногой Шерлока что-то хрустнуло, как раковина улитки. Он наклонился и увидел раздавленный голубой переплет романчика Робертсона. На обложке было написано «Тщета».

— Подходящее к случаю название, — пробормотал он. — Когда-нибудь они снова попытаются.

— Но это будет не скоро, — Майкрофт потянул брата за рукав. — Пойдем. Пора.

— Пора, — сказал Холмс, вставая с места.

…Ночь была безлунной и очень тихой. Огромный корабль шел по курсу со скоростью в двадцать один узел, убивая бортами плоские серые волны.

Впереди стоял холодной стеной арктический лед.

Подлинная история баскервильского чудовища

— Всякое сравнение хромает, как Полифем, — назидательно изрек Шерлок Холмс, тщетно пытаясь разворошить тлеющие в камине угли лаковым рожком для обуви.

— Особенно это, — усмехнулся Ватсон. — Полифем не хромал. Он был одноглазым.

Холмс поднес руку ко лбу, сосредоточиваясь. Длинная тень метнулась по стене, украшенной портретом Ее Величества и следом от пули.

— Нет, — с уверенностью сказал великий сыщик, поправляя левой рукой шаль, в которую он кутал тощую шею. — Полифем хромает. Последний раз, когда я его видел на Пикадилли, он едва волочил свое левое копыто. Посмотрите, Ватсон, нет ли поблизости от вас какой-нибудь газеты, на растопку…

Ватсон молча подал другу смятую «Дейли».

— О, кстати, — заметил Холмс, бегло просматривая лист, перед тем как скормить его огню, — уголовная хроника. Единственное, что может интересовать разумного человека в наше время. Кроме разве что объявлений о розыске пропавших родственников.

— А как же политика, Холмс? — вздохнул Ватсон.

— Это самый неинтересный раздел уголовной хроники… Впрочем, иногда они соприкасаются. Вот, например, — он поднес газету ближе к глазам, чтобы разглядеть слипающиеся в полумраке буквы, — кража серебряной посуды в Клубе рыболовов… Преступник, к сожалению, уже найден, — с недовольством добавил он. — А вот поджог библиотеки… Скорее всего, обычный пироманьяк, если только в ней не было чего-нибудь такого, что необходимо было уничтожить. Я допускаю, что Александрийскую библиотеку сожгли только для того, чтобы испепелить какое-нибудь примечание на полях пыльного свитка. Да только ли библиотека? Несколько последних военных конфликтов… О, ну-ка, ну-ка… Смотрите-ка: «Д-р С.Т. Н. извещает друзей о своем прибытии и просит как можно скорее связаться с ним известным им образом». Как я это пропустил… Я хочу сказать, что за таким объявлением может скрываться что угодно — или, точнее, кто угодно, вы не находите, Ватсон?

— Ерунда какая-то, — проговорил доктор сквозь зубы, отчаянно пытаясь подавить рвущийся наружу зевок.

— И в самом деле. Мы ведь говорили о чем-то интересном, а я читаю вслух вчерашнюю газету… Так вот, о Полифеме. Полифем хромает. Недавно это помешало ему удрать от полисмена, который и препроводил его в участок как подозреваемого в мелком вымогательстве наличных денег у почтенных джентльменов. Проще говоря, в попрошайничестве… — он снова взялся за рожок, пропихивая бумагу к угасающим угольям.

— Я вообще-то имел в виду мифологическое чудовище, а не ваших сомнительных знакомых, — пробурчал Ватсон, шаря рукой под креслом. — Холмс, оставьте эту штуку. Для углей есть кочерга.

— Вы ее видите, Ватсон? — осведомился Холмс, не прекращая своего занятия.

— Нет, — Ватсон скрючился, пытаясь достать до пола, где, по его предположениям, она могла лежать.

— И я не вижу, — констатировал Холмс, кутаясь в красный персидский халат, — а между тем в нашей комнате всего лишь десять градусов по Реомюру. Это довольно холодно — даже для такого промозглого ноября, как этот.

— Вы способны с такой точностью определять температуру? — оживился Ватсон.

— Способен, как и всякий человек, у которого перед глазами градусник, — острый подбородок Холмса вынырнул из потрепанной шали и дернулся вверх, указывая направление.

Над дверью поблескивал старинный французский градусник с алой каплей подкрашенного спирта в стеклянном брюшке.

Доктор тяжело вздохнул:

— Холмс, я столько времени провел в вашей комнате, но никогда не обращал внимания на эту штуку. Я все-таки очень невнимателен.

— Люди вообще мало на что обращают внимание, — отметил великий сыщик с плохо скрываемым самодовольством. — Иногда кажется, что они слушают глазами и смотрят руками… О дьявол! — он выдернул из камина затлевший рожок и замахал им в воздухе, распространяя запах паленого.

— Да, Холмс, и к вам это тоже отчасти относится, — заключил Ватсон, подавая Холмсу кочергу.

— Благодарю, — сухо ответил Холмс. — Где вы ее откопали?

— Нашарил под креслом. Как видите, руки иногда способны увидеть то, чего не видят глаза, так что ваше сравнение хромает, — не удержался доктор от колкости.

— Возможно, и хромает, зато оно зорко, — рассеянно сказал великий сыщик, разбивая кочергой обгоревшую головню.

— Зорко? Как Полифем? — дожал Ватсон, подволакивая кресло ближе к камину: оттуда наконец повеяло теплом.

— Ну хотя бы, — невозмутимо ответил Холмс. — Если, конечно, иметь в виду не короля лондонских