Я наблюдаю, как красное вино просачивается через трещину, капает вниз, тихо впитываясь в скатерть. После нескольких тяжелых мгновений я поднимаю взгляд на лицо Влада. Я хочу протянуть руку через стол и заверить его, что его ни в малейшей степени нельзя заменить. Я не знаю, достаточно ли этой реакции от меня.

Ему не нужно продолжать, чтобы я поняла, насколько разрушительным это, должно быть, было для него. Он слегка качает головой и продолжает.

— Редко можно встретить настоящего друга.

У меня не было времени отделить свое первое впечатление о Владе от мраморного человека передо мной. Но он здесь, даже если я поначалу не могла разглядеть из-за его костюма а-ля Пик Дистрикт. Он такой искренний во всем, что он мне когда-либо показывал. Ему не обязательно было рассказывать мне все, но он был откровенен с момента нашей встречи.

Я знаю эту боль. Это одиночество. Осознавать, что у тебя даже нет настоящих друзей. Мне хочется перегнуться через стол, взять его за руку и сказать ему, что я была бы более чем счастлива быть его настоящим другом.

Я тянусь к его руке, но вместо этого беру салфетку. Я не уверена, что способна быть его другом. Не под всеми слоями моей маскировки.

— Я сожалею о поцелуе, — выпаливаю я. — Это было непрофессионально с моей стороны…

— Гвен, — перебивает он меня, и я замолкаю, выражение его глаз останавливает поток моего беспокойства. — Тебе не нужно извиняться.

Мои зубы сжимаются от натиска возникающих вопросов. Я хочу спросить его «Почему бы и нет? Разве не важно, что поцелуй никогда нельзя рассматривать просто как поцелуй сирены?»

Но вместе с этими вопросами возникают и более опасные, проистекающие из незаслуженной, совершенно неуместной надежды и отчаяния. С таким же успехом я могла бы потребовать ответа на: «Я тебе нравлюсь? Ты считаешь меня симпатичной? Или я тебя раздражаю, и ты пытаешься вежливо отмахнуться от меня? Но, может быть, послушай, похоже, я тебе вроде как нравлюсь, и мое либидо слишком готово ухватиться за это».

Мне нужно спрятать свою отчаянную потребность нравиться подальше. Глядя в янтарные глаза Влада, я киваю и прикусываю язык, чтобы сдержать все это.

Он прав. Приятно иметь кого-то здесь. И еще я очень скучаю по возможности иметь просто друга. Я постараюсь быть им для него, и, возможно, это будет по-настоящему.

Спустя еще один бокал вина, каким-то образом мы дошли до того, что я начала рассказывать о подкасте, который мне нравится, и о его антикапиталистических подходах к работе с монстрами.

— Итак, например, если ты послушаешь несколько выпусков, ты можешь подумать, что трое ведущих — что-то вроде братьев, особенно из-за названия подкаста. Но если ты когда-нибудь был на одном из их живых выступлений, ты бы понял, что на самом деле это три головы одной гидры. В любом случае, Джастин — мой любимый ведущий, потому что у него есть такие замечательные комментарии о том, что консьюмеризм представляется широкой публике, как способ выстраивать свою идентичность. Тебе действительно стоит просто послушать. Тебе понравится, я обещаю.

На самом деле не имеет значения, что мне еще ни разу не удавалось в пьяных обсуждениях уговорить кого-либо послушать этот подкаст, я просто собираюсь продолжать.

— В любом случае, один из их недавних выпусков натолкнул меня на идею изучить неограниченного использования отгулов, и теперь я нахожусь на том этапе, когда я вроде как хочу, чтобы Совен внедрил ее? Например, исследования показывают, что люди часто в конечном итоге берут их примерно столько же, сколько обычно, хотя некоторые люди берут отгулы намного реже. Это то, о чем мне нужно почитать подробнее, чтобы понять, как на самом деле заставить людей почувствовать, что им разрешено брать отгулы. Но способность выбирать, несмотря ни на что, повышает моральный дух и в конечном итоге оказывается действительно полезной при любых жизненных неприятностях, — бормочу я, и немного удивляюсь, что еще не потеряла его внимание.

Влад задумчиво рассматривает меня, потирая подбородок большим пальцем, как будто лично вырезал на нем эту маленькую ямочку.

— А если они будут злоупотреблять этим?

— Мы не можем продолжать действовать, ожидая от людей худшего. Предположение, что этим воспользуются несколько человек, только заставляет нас относиться хуже ко всем. Заботиться обо всех, включая бездельников, в целом лучше для всех сотрудников, — говорю я, хотя, вероятно, попадаю в последнюю категорию. Конференц-звонки без штанов и игра в Тыквенный сквош 2 во время работы и все такое.

— Не могу дождаться твоей презентации.

Энтузиазм, с которым я рассказывал о своих любимых подкастах и идеях, немного угасает, и я стараюсь не давать себе заметно увянуть.

У меня нет презентации. Не то чтобы я не могла собрать что-нибудь на скорую руку и пересказать свои любимые выступления на TED3 («Предательство, мучения и разрушение») в двадцать минут, но на этом мероприятии для этого нет места. По сути, это Работа-от-звонка-до-звонка-ради-статистики, а не Как-мы-можем-на-самом-деле-улучшить-ситуацию.

Я также думаю, что Влад, возможно, переоценивает мою личную значимость в компании.

Момент затягивается, моему молчанию способствует повторяющийся стук кубиков льда в моем напитке, и к черту все, что сказал мой стоматолог о здоровье моей эмали.

Я пытаюсь скрыть угасание своего энтузиазма, демонстрируя уверенность, которой не чувствую.

— Ты должен просто отдать мне мою золотую наклейку, прямо сейчас.

— Ты думаешь, что заслуживаешь золотой наклейки? — говорит он, явно забавляясь моей смелостью.

— Да, я сделала свою домашнюю работу и все такое.

Он откидывается назад, и это движение вызывает у меня желание переползти через стол и оседлать его колени.

— Я думаю, мне нужно лучше узнать тебя, — говорит он.

Я стискиваю зубы и…

— Я могу показать тебе сиськи.

Это не то, о чем он просит.

Все чувства, с которыми мне еще предстоит аккуратно разобраться на терапии, бурлят у меня в животе, посылая жар по позвоночнику. Мы только что вернулись к дружеским отношениям, и теперь мое тело готово снова их разрушить. Я должна напомнить себе, что мы пока не нарушали никаких правил, и не должны.

После сегодняшних корпоративных шалостей его внимание ко мне действует на нервы, и кажется, что оно напрямую связано с моим клитором. Оно мне нужно так же, как мой вибратор, прямо сейчас. Что еще хуже, я думаю, он знает, что идея наклейки вызывает зуд во мне, какого не было уже очень давно.

— Моя импровизированная песня и танец тебе не подходят?

Я