- Эй, девочка! - кто-то дернул ее за плащ. - Девочка!

Дженевра заозиралась беспомощно.

- Вниз посмотри.

Дженевра опустила взгляд. Уродливый карлик в пестром шутовском платье — должно быть, член нищей странствующей труппы — удовлетворенно кивнул.

- С чем пожаловала, девочка?

- Я… - Дженевра облизнула губы. Ее накрыло ужасом осознание: она совсем одна в этом месте. Его обитатели могут быть ничем не лучше той троицы на берегу. Уйдя от Бианки Понти-Вале, Дженевра угодила в еще большую переделку.

Карлик вновь ухватил ее за край плаща и потянул за собой.

- Идем, красавица, ты насквозь промокла. Снимай плащ, садись. Эй, кто-нибудь! Принесите вина!

От жаровни исходило тепло, и Дженевру оно разморило, разнежило. Она стянула плащ, который тут же забрал кто-то. Стянула сапоги, и ноги в тонких шелковых чулках поставила на вытертый старый ковер. В руки ей сунули кружку, и в ней было горячее вино с пряностями, удивительно терпкое. Каждый глоток разгонял кровь, согревая ее изнутри.

- Так кто ты, красавица? С чем пришла? Сбежала из дома? Заболела? Ищешь заработка или защиты? Расскажи папаше Банду.

- Я… - Дженевра откашлялась. - Я Дженевра Карни… то есть, Ланти. Ланти.

Старуха, до того помешивающая угли в жаровне, вдруг подалась вперед и обнюхала ее крючковатым носом.

- Нет, ты все еще Карни. И скажу тебе — твое счастье. Не жди от Ланти добра.

Карлик — Банду — шикнул на нее и вновь повернулся к Дженевре.

- Так что привело тебя? Ты далековато от своего славного красивого дома, маленькая синьора.

- Я… - Дженевра сделала судорожный глоток. - Я… Мой супруг исчез, а теперь… теперь… графиня Понти-Вале… Я ее боюсь…

Старуха фыркнула.

- Только глупец мог спутаться с семейкой Понти. Если с твоим муженьком что-то случится, так по заслугам!

- Оставь, Фригге, - оборвал старуху карлик. - Не пугай девочку, она ни при чем. А ты, синьора Ланти, можешь остаться. Здесь тебе ничто не угрожает.

- Я… - пробормотала Дженевра.

- Отдыхай, - Банду протянул ей одеяло. - Завтра поговорим, чем ты можешь нам отплатить.

* * *

Несмотря на незнакомое место, пугающую убогую обстановку, несмотря на зловещий смысл слов карлика, Дженевра быстро заснула, и даже обошлось без кошмаров. Она попросту провалилась в темноту. В этой темноте и пустоте было даже уютно.

Разбудил ее знакомый голос. На секунду показалось, что она вернулась в детство или раннюю юность. Она спит в их каморке, которую громко называют «девичьей спальней». У нее есть магический дар, ее можно дорого продать, и потому Дженевра спит, сколько ей заблагорассудится, особенно в такие пасмурные дождливые дни, как сегодня. А Джованна уже встала, и из-за стены доносится ее капризный голосок.

Дженевра медленно открыла глаза. Над головой был выцветший парусиновый купол, такой бывает в балагане странствующих артистов. Все верно. Она на острове Нищих. Дженевра повернула голову и посмотрела на Джованну.

- Проснулась-таки, сестрица?

На Джованне было ужасное желтое платье, затканное синими птицами. Полная грудь выпирала из тугого корсажа, и на ней пышно «цвели» татуированные розы. Их стало, кажется, больше. В ушах покачивались серьги с бриллиантами, слишком крупными, чтобы быть настоящими. От Джованны пахло сладко: цветочными духами, из-под которых пробивался другой, неприятный запах.

Дженевра села и отодвинулась.

- Что ж, ты получила по заслугам, - улыбнулась Джованна.

Она всегда любила злорадствовать.

- Да, - сказала Дженевра, поражаясь своему спокойствию. - Что тебе нужно?

- Я слышала, вчера произошло чудо…

Дженевра поднялась и оправила платье. Отыскала сапоги, сохнущие у огня. Затем она — было холодно — накинула плащ и затянула тесемки. Только после этого она повернулась к сестре.

- Что ж, иногда чудеса случаются.

- Ты оживила картины Ланти!

Дженевра пожала плечами, изображая безразличие. В действительности она испытывала страх и смятение. Джованна столь явственно ей завидовала. Что еще она задумала, чего хочет?

- Чего ты хочешь, Джованна? Чтобы… я убрала цветы с твоей груди?

Сестра опустила взгляд, точно увидела татуировку впервые, и хихикнула.

- О, моя дорогая! Но к чему? Я горжусь этим. Это знак, физическое доказательство моей красоты и популярности. Сам Джанлу посвящает мне поэму, и мне для этого нужно всего разочек сделать ему приятное.

И Джованна облизнула пухлые губы, вызывая нервную дрожь. Похотливая сука в течке!

- Так чего тебе нужно? - сипло спросила Дженевра.

- У нас… консорциум, - Джованна щелкнула пальцами, и из полутьмы показались шестеро мужчин. - Мы с этими синьорами желаем разбогатеть, и ты можешь нам в этом помочь.

Не чета прошлым брави или разбойникам с берега, эти шестеро были сильны и опасны не только для женщин, но и для любого мужчины. Рубашки едва не лопались на могучих торсах, куртки зашнуровывались не туго и едва могли вместить мощные мускулы. У них были бычьи шеи, упрямые челюсти и бритые головы. Настоящее воплощение грубой силы, и вооружены до зубов.

- Мы с этими синьорами, - улыбнулась Джованна, - хотим получить старые королевские сокровища. Я знаю, где они хранятся, мои друзья способны справиться с любой напастью, ты же поможешь нам получить золото.

Дженевра сделала шаг назад.

- Меня не интересует золото. К тому же… я жду… друзей.

Едва ли так можно было назвать Бригеллу, Смеральдину и Альдо Ланти, но другого, подходящего слова не было.

- Здесь оставаться глупо, - осклабилась Джованна. - Оглядись, сестренка. Но остров пришла чума. Прислушайся, принюхайся. Все здесь обречены. Остров спалят, чтобы не дать заразе распространиться по Сидонье, и вместе с тобой. К тому же, не думаю, что у тебя есть выбор, милая.

И седьмой дружок Джованны схватил Дженевру со спины, больно стискивая грудь.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Болтливые надгробия

Сокровища старых королей, как всегда считала Дженевра, были только сказкой. Но она и катакомбы под городом считала зловещей легендой, но вот — шла по ним, замирая в страхе от каждого шороха. Джованна шла впереди, беспечно болтая, окруженная разбойниками. Всех их она явно считала своими поклонниками, а вот Дженевру их присутствие пугало. Они были опасны и безжалостны, и не остановились бы перед любой формой насилия, убили бы безоружную, беспомощную женщину, не моргнув глазом. Их фигуры источали агрессивную силу. И желание. То один, то другой оглаживал быстро тело Джованны