Вскоре после того мы пришли к определённому заключению, что моя жена больна раком. Возник вопрос, должна ли она оперироваться, но она решительно отказалась, не боясь смерти, но будучи убеждена на примере других случаев, о которых она слышала, что одна операция будет просто прелюдией к ряду других и лишь на некоторое время продлит жизнь в безрадостных условиях. Кроме того, мы надеялись, что моё месмерическое лечение сможет победить это расстройство. За несколько лет до того она заметила небольшую опухоль на одной груди, и врач сказал, что она, возможно раковая. Он сказал, что всякий специалист порекомендовал бы немедленную операцию. В то время я был в очень хорошей форме как месмеризатор, и мы решили подождать неделю и посмотреть, что у меня получится. К концу этого срока мы заметили, что злокачественное образование перестало расти. Я продолжил, и наконец, угрожающие симптомы исчезли. Но теперь, после смерти Денни, когда обнаружился новый рост опухоли (не в прежнем месте, а на другой стороне), ситуация оказалась более серьёзной. Во время бедственного периода болезни Денни на её развитие не обратили внимания, а когда о ней я узнал, оказалось, что оно зашло так далеко, что уже не могло быть остановлено таким влиянием, какое я был в силах оказать.

Развитие этой ужасной болезни было медленным. Летом мы отправились в Кромер, в надежде, что тамошний воздух окажется благотворным; тогда болезнь ещё не была давящей, поскольку боли ещё не начались и мы были в состоянии в какой-то мере получать удовольствие от перемены обстановки. Затем мы отважились на последний визит в Спа, но жене вместо улучшения стало хуже, и началась боль. Помню одну ужасную ночь, когда в первый раз она стала по-настоящему жестокой и я ничего не мог сделать, чтобы её ослабить. На следующий день я позвал местного врача, чтобы сделать инъекцию морфия, но жена даже не могла выйти из комнаты, чтобы одеться, и возвращение её домой стало ужасной проблемой. Неожиданно решение пришло следующим образом: она стала чувствительной к моему месмеризму (несомненно, мне помогли), причём в такой степени, что это превосходило все мои прежние опыты. Я смог ввести её в полный транс и нашёл её восприимчивой к внушению. Таким образом на следующее утро нам удалось осуществить отъезд. Мне удалось убедить её, что она будет в состоянии одеться, выйти и сесть на поезд без возвращения боли. Внушение сработало, и мы смогли отправиться с удивительной лёгкостью. Я боялся перегрузки в своих влияниях, а потому ограничил внушение лишь преодолением главной трудности — одеться и сесть на поезд. Потому в течение путешествия боль в некоторой степени возвращалась, но мы запаслись препаратом морфия и ухитрились кое-как добраться домой, хотя переход от Антверпена в Харвич из-за волнения на море был неприятным и очень изнурительным для неё, так как она не могла спать.

Остальное является просто продолжением только что сказанного. Некоторое время у нас были слабые надежды, связанные с препаратом из ольховой коры, но положение непрерывно ухудшалось. Сначала пришлось нанять одну сиделку, и в конце концов — двух. Друзья очень сочувствовали, но ничего уже нельзя было сделать, кроме как ждать конца, делая каждую ночь инъекции морфия, а также применяя месмеризм.

Моей жене удавалось продолжать вести дневник до 11 сентября, включая тяжёлый период в Спа, и до того времени она была способна вставать с постели и спускаться в гостиную, но запись от 11 сентября была последней. Затем ей пришлось уже оставаться в постели. С ухудшением ситуации она всё реже могла применять свои природные способности. Это было для меня ужасно горестным временем. Она ускользнула из страдающего тела (умерла, как сказали бы обычным языком) в полночь 9 ноября.

Я сам был в состоянии нервного истощения и не обращал внимания на мирские подробности. Я отправился в Болкухолли (шотландский дом Твидэйлов), в надежде, что психические способности миссис Твидэйл помогут мне узнать какие-то новости о положении моей жены на том свете. Они с мужем были очень добры и сочувствовали мне, но она оказалась совершенно не в состоянии что-либо для меня узнать. Я тем временем снял комнаты на Джермин стрит 59, а вернувшись в Лондон 3 декабря, поселился в своей тамошней квартире.

Сейчас, через три с половиной года после этих событий, я могу сравнительно спокойно оглянуться на них и их описать, потому что теперь всё знаю о великолепных условиях возвышенного существования, в которое перешла моя жена; я много и часто беседовал с ней, и заключительная часть этого рассказа будет посвящена объяснению того, как это стало возможно. Но сначала я резюмирую события последних нескольких лет, произошедшие на физическом плане, хотя они в некоторой мере связаны и с оккультными явлениями.

Во время существования журнала «Броуд вьюз» я написал и опубликовал там рассказ, касающийся явления двойной личности под названием «Женившийся постепенно». Примерно в то же время я сделал из этого сценарий для спектакля, но затем потеря моей жены заслонила собой все подобные идеи, и долгое время я и не думал о постановке. Тем временем я встретил у миссис Жардин мисс Мауд Хоффман, американскую актрису, которая хотела со мной познакомиться по причине своего глубокого интереса к теософии. Это знакомство скоро переросло в очень сердечную и искреннюю дружбу, и однажды, будучи с ней, я вспомнил о своей пьесе и попросил мисс Хоффман её прочитать. Она сделала много важных предложений, происходящих из её превосходного знания сценического искусства, и в результате мы вместе занялись переделкой пьесы. Наконец она была поставлена в Роял-корт театре театральным обществом «Актёры спектакля» и имела явный успех. После долгих усилий мы заинтересовали профессионального продюсера Артура Харди, и под его патронажем (однако за счёт синдиката, большая доля в котором была моя, куда вложились несколько моих друзей) пьеса была поставлена с первоклассной труппой (но к сожалению, опять в том же театре) 16 сентября 1911 года. Газетная критика была необычайно благоприятной, но место и время были выбраны плохо. И хотя газетная аудитория была в восторге, финансовые результаты были катастрофическими. Учитывая 40 фунтов, вложенных мною в первое исполнение «Актёрами спектакля», я потерял на этом предприятии 700 фунтов, а мои друзья все вместе ещё столько же, если не больше.

Затем пьесу ждал полный провал, и мои