— Тебе досталось больше доброго пути, — притягиваю Регину поближе к себе, — буду всю дорогу держаться за тебя. Не против?

Смеется.

— Она тебя за все годы знакомства уже так подпитала, что можно вообще не прощаться. В связи с чем я совсем не против подержаться за тебя.

Перехватывает мою руку, накрывая поверх своей и прижимая её к груди. Устраивает голову у меня на плече, закрывает глаза:

— Я немного посплю? Плохо спала первую ночь. Непривычно.

— Конечно, — соглашаюсь я, а перед глазами, чёрт его подери, появляется этот Илья, а за ним и Торопов.

— Регина.

— Да?

— У меня тоже есть условие.

— Да? — открывает глаза и поворачивает голову, не отрывая от плеча.

— Ты ни с кем не встречаешься кроме меня.

— Но ведь ты будешь встречаться.

— Это твоё условие.

— Ты имеешь отношение к тому, что Ник стал слишком занят в последнее время?

Ревность мгновенно начинает разливаться тяжелым горячим густым варевом, обжигая всё внутри.

— А если да?

— Если ты хоть чем-нибудь ему навредишь, узнаешь, как я мастерски умею пользоваться своими связями, — произносит она всё тем же расслабленным спокойным голосом.

— Ты мне угрожаешь? — поворачиваюсь всем корпусом, нависая над ней.

— Предупреждаю, как я веду себя, когда трогают моих близких.

— Близких? Для близкого он слишком быстро поменял тебя на другую, — не сдерживаюсь я, презрительно цедя ей в лицо.

— Степень близости для меня определяется не этим, Богдан.

Отталкивает меня обратно, заставляя занять исходное положение и опять с комфортом устраиваясь на плече.

— Чем же? — реально недоумеваю.

— Моим желанием проявлять заботу независимо от обстоятельств. Другая, если она хороша — это хорошо…

Что?!!

— А я вхожу в число этих близких?

Молчание, как та приоткрытая дверь — есть два варианта, либо её откроют и позволят войти, либо громко и со вкусом захлопнут перед твоим носом.

— Ты на пороге, — подтягивает мою руку ещё выше к шее и замолкает, показывая, что разговор окончен. А спустя пару минут дыхание замедляется и становится размеренным.

Милая, я точно намерен войти.

Бужу её поцелуем, отвечает сонно и в то же время горячо, что я серьезно раздумываю над тем не пропустить ли рейс и не отправится ли в гостиницу. От этих мыслей сразу же воротит, как будто от чего-то грязного и неестественного. Хм… Раньше меня такие вещи не смущали, наоборот было логично не тащить их в дом, даже тех, кого очень хотел…

Быстрый перекус и полёт, большую часть которого она так же мирно спит, позволяя беспрепятственно наслаждаться близостью, дышать собой. Но это такие крохи… Ничего уже осталось совсем немного.

Просыпается. Задаю вопрос, который не успел озвучить раньше. Что за дела у неё дома?

Дела оказываются личными… и вновь касаются человека из «близких''. Не многовато ли? А я, значит, на пороге… «Близким» оказывается та самая Юля, подруга Энджи, которая оказывала первую помощь Рудову и Регине при покушении на них. Маленькая, светлая девчонка, больше похожая на подростка, залюбленного бабушкой, и которая отдавала команды направо и налево, как опытный военный хирург, мне в том числе. И у меня даже мысли не возникло ей перечить. Она была на своём месте. Какие проблемы могут быть у человека с таким характером? Могут… Но я не удивлен. Логично было бы предположить что-то подобное.

Встреча с Рудовым-старшим для решения этой проблемы… Бл. ть! Да с ним даже матерые авторитетные мужики не рискуют связываться, тем более сейчас у них с сыном не лучший период. И она собирается выставить ему претензии? Егору Рудову? И опять мысли автоматной очередью проходятся по мозгу — какие могут быть основания для такого непростого поведения. Таким как Рудов не отказывают…

— Как ты собираешься на него повлиять? — охреневаю от того, сколько эмоций приходится сдерживать внутри.

— У меня есть, чем на него воздействовать.

— Чем? — моя аура просто сносит все защитные барьеры.

Задерживает дыхание, широко распахнув глаза, а затем в один миг обхватывает меня за шею и начинает шептать что-то неуловимо нежное. А спустя пару минут, когда я окончательно прихожу в себя добавляет уже нормальным голосом:

— Богдан, со мной только на доверии. По другому никак.

— А с ним?

— Именно с ним также. Но в отличие от меня результат непредсказуем.

— Попроси Женю.

— Не могу. Это заденет Юлю. Ей не нужна лишняя огласка.

— А то, что может задеть тебя? Это ничего?

— Герасимов, давай добавим ещё одно условие. Ты не указываешь мне как и что делать! Не лезешь в мою жизнь!

— Сатина, ты, видимо, что-то неправильно поняла, но я уже в ней и если тебе кажется, что меня очень удобно держать на пороге, то я намерен войти и спать с тобой в одной кровати, потому что хочу!

Преодолеваю сопротивление губ и зубов, жёстко раздвигая их языком и по хозяйски диктуя ритм, втягивая и отпуская, прижимая и вдавливая, щекоча и лаская её язычок — гибкий, влажный, послушный. Прерываюсь на секунду, выдыхая:

— И потому что ты моя… близкая…