— Ну, время ужина уже прошло, так что, я полагаю, тако нет? — она дразнит, и я смеюсь, покачивая головой в знак поражения. Я поднимаю лицо и вижу, как на ее лице расплывается улыбка.

— Нет, никаких тако. Просто какие-то дрянные макароны в раковине.

Она поднимает бровь. — Ты не любишь макароны?

Я качаю головой.

— Дело не в макаронах, а в том, кто…

Я останавливаю себя. Ее глаза не отрываются от меня, а я молчу и жалею, что ничего не сказал.

— Ох, — наконец выдыхает она. Ее руки падают по бокам, и я проклинаю Лору за то, что она пришла и испортила мне ночь. Но мы договорились встретиться за ужином, и я был настолько глуп, что сдержал обещание.

Я не могу нарушать обещание, даже перед людьми, которые этого заслуживают.

— Это не имеет значения, — говорю я с большей силой. Я чувствую, как раздражение и гнев снова вспыхивают, и это снова напоминает мне, почему она здесь.

Забочусь ли я о ней? Я так думаю. Но мой разум не позволяет мне пойти туда прямо сейчас. Мне просто нужен отдых. Это все, что имеет значение сейчас.

— Элиана, — говорю я, отступая назад и беря ее за руку, чтобы потянуть за собой. Ее брови остаются сдвинутыми вместе, пока она следует за мной без борьбы.

Наконец я замечаю, что под плащом у нее мягкая синяя водолазка. На ней леггинсы, расширяющиеся внизу. Ее одежда хорошо облегает ее формы, и мне хочется пожирать ее, пока она не забудет свое чертово имя.

Я с силой притягиваю ее ближе к себе. Она вскрикивает с мягкой улыбкой на лице, когда мы приближаемся к кухне. Стол уже убран после ужина, поэтому я разворачиваю ее достаточно, чтобы прижать к столу. Я наклоняюсь и обхватываю руками ее колени, одним быстрым движением подтягивая ее вверх, пока она не оказывается сверху.

— Ах! — она визжит, наблюдая, как я облизываю губы и помещаю свое тело между ее ног. Она делает глубокий вдох, ее темные волосы зачесаны назад и медленно выпадают при движении. Пряди падают ей на лицо, и я инстинктивно протягиваю руку, чтобы завести их за ухо.

Ее щеки краснеют еще сильнее от этого прикосновения, и я ухмыляюсь, наслаждаясь тем, как она реагирует на каждое мое движение. Гнев снова медленно рассеивается, и я наклоняюсь, кладя голову на изгиб ее шеи. Я вдыхаю ее сладкий аромат и позволяю своим рукам скользить вверх по ее бедрам, пока они не останавливаются на чувствительной части, где ее бедра встречаются. Она напрягается от контакта, и ее дыхание становится тяжелее. Я слегка поднимаю голову, чтобы поцеловать ее в шею.

Ее ноги сжимаются вокруг меня, и я знаю, что она становится такой же нуждающейся, как и я. Мой член сильно напрягается в брюках. Лора не одобрила бы, если бы я ужинал у себя, черт возьми, в пижаме или в чем-нибудь удобном.

С мыслью о предыдущем, я обнажил зубы и укусил мягкую кожу Элианы прямо на ее ключице. Она трясется и извивается.

— Джулиан! О боги мои, — визжит она. Мои руки сжимают ее чувствительную кожу, и она снова извивается.

— Позволь мне поступить так, как я хочу, сегодня вечером, — шепчу я, перемещая губы от ее ключицы к ее шее, пока не оказываюсь у ее уха. Она вздрагивает от этого прикосновения.

— Да, пожалуйста, — шепчет она тихим голосом.

Я улыбаюсь и кусаю ее мочку уха, пока не сжимаю ее чувствительную кожу сильнее, и она извивается еще сильнее. Я двигаю губами, пока они не касаются ее щеки, а затем ее губ.

Мой рот пожирает ее, пока мы продолжаем поцелуй, и ее ноги еще сильнее сжимаются вокруг меня. Я прижимаюсь бедрами к ее корпусу, и она стонет при каждом движении. Я снова просовываю язык ей в рот и ускоряю темп. Завтра я обязательно уничтожу ей губы от своей силы.

Одна только мысль о том, что она получит синяки от моих прикосновений, сводит мой разум с ума. Я стону и пытаюсь снять с нее одежду. Она позволяет мне снять пальто, а затем поднять водолазку через голову, прежде чем мы снова соединим наши губы.

— О, боги мои, — стонет она снова, когда я снова кладу пальцы на пояс ее леггинсов. Ткань не такая плотная, как я ожидал. Я мог бы разорвать его, если бы захотел.

— Не воспринимал тебя как религиозного человека, — усмехаюсь я, когда она откидывает голову назад.

Ее брови взлетают вверх. — Извини, плохая привычка.

— Учитывая то, что я планирую сделать с тобой сегодня вечером, ты не будешь выкрикивать только их имена, — обещаю я ей.

Ее губы дрожат, когда она понимает мои слова, и кивает, прежде чем я кладу одну руку ей на грудь и отталкиваю ее назад. — Откинься на стол.

Она подчиняется и отступает назад, когда я натягиваю на себя свитер.

— Сними лифчик, — приказываю я, и она подчиняется, снимая руками лифчик и бросая его на землю. Ее соски покрыты камушками, и я облизываю губы при виде этого.

Не раздумывая, я поднимаю пальцы, чтобы коснуться ее правого соска, мягко поворачивая его. Это вызывает стон с ее губ, прежде чем я делаю то же самое с другим.

— Так чертовски красиво, — хвалю я.

Ее верхняя часть тела еще красивее, чем я мог себе представить. Я мог бы оставаться здесь всю ночь, поклоняясь ей.

Я натягиваю через голову свою майку и бросаю ее в растущую кучу одежды на земле. Подойдя ближе к столу, я кладу пальцы на пояс ее леггинсов и стягиваю их вниз. Она смотрит на меня со своего места, приподняв бедра ровно настолько, чтобы я мог сдвинуть ткань вниз. Она свисает с ее лодыжек, и я поднимаю каждую ногу, чтобы снять леггинсы, прежде чем они упадут на землю. Затем я цепляюсь пальцами за ее трусики и одним рывком разрываю боковой шов. Она задыхается.

— О боже мой, ты испортил мое нижнее белье!

Я смеюсь, беру ткань и стягиваю ее с ее тела. Я сжимаю его в кулаке, снова обхватываю руками ее колени и подтягиваю ее тело ближе к краю стола. Она визжит от движения.

Я наклоняюсь над ней ровно настолько, чтобы видеть ее лицо. Я поднимаю руку с ее трусиками.

— Откройся, — требую я. Она расширяет глаза, но подчиняется. Ее мягкие розовые губы медленно раскрываются, и я заталкиваю ткань ей в