кем надо перетрет. Я ему дело наше описал, тачку вспомнил. Видная же машина, авось знает чего. Он говорит — дрянь вышла. Мужики эти, если он не путает, не простые. И ехали сюда как раз на сходку. Значит, к криминальному миру причастны, и шутить с ними не стоит, это уж точно.

— А Сиплый за что отвечает? — деловито осведомилась сестрица и пояснила, видя мое недоуменное лицо: — Ну, там, оружие, наркотики, проституция, азартные игры?

— Сиплый держит весь оборот наркоты в области, — зашептал Леньчик, а Мишка икнул. То ли от пива, то ли от уважения.

— И что же, эти, в Крузаке, к нему ехали? Тоже наркоторговцы? Так пусть он с ними и разбирается. Чего ты своему Ивану сразу так и не сказал? — пошла я в наступление. — Не поделили что-то, а мы при чем? Наше дело сторона, пусть хоть обнюхаются своей дряни, хоть обколются.

— Получается, они в каком-то роде дружки твоего Ивана? — засомневалась Маня. — А если убиенный тоже из их группировки? Зачем-то им понадобилось от него избавиться. Вдруг твой Иван, узнав, что мы ввязались в это дело, решит на нас повесить убийство и дружкам помочь? А ты еще сам к нему пришел: так, мол, и так, у нас голова…

— Вот-вот, ты для него, может, фигура незначительная, — ткнула я пальцем в покрасневшего от возмущения Леньку. — А бандит бандиту завсегда поможет.

— Девки, не бузите, — помирил всех Мишаня. — Леньчик Ивану жизнь спас, это я доподлинно знаю. Такое не забывается. Не продаст он, да, Леня?

— Не продаст, — кивнул тот и ловко перевел тему, предложив тост за самых прекрасных дам на побережье.

Мы допили пиво, порешив, что утра вечера мудренее, и отправились домой. По дороге заскочили на местный рынок, закупились домашним вином, фруктами и овощами. Леньчик пошел выбирать мясо, заявив, что в шашлычном деле ему лучших нет. Мишаня потянулся следом, а я, воспользовавшись тем, что мы остались одни, зашептала Мане в ухо:

— Как думаешь, они нас не сдадут? Что-то мне вся эта история не нравится. Вдруг этот Иван надоумит нашего недоумка на нас настучать кому следует? Как-то не верится мне, что кто-то способен вот так запросто рисковать головой ради нашей, прости Господи, головы.

— Леньчик — человек надежный, — заявила Маня, обидевшись за недоумка. — Он простой парень, из народа, я чувствую, что у него ко мне интерес. Хотя бы ради этого он нас не бросит в беде. А Мишаня-то вокруг тебя так и вьется: то прикурит, то пивка нальет. Чего морду воротишь от парня?

— Ну, знаешь, — зашипела я, размахивая у нее перед носом купленным пучком кинзы, — я ехала на море отдохнуть, загореть и выполнить план по романтическим похождениям, как ты гордо заявила Валере.

— Не вижу противоречий! — хихикнула Маня, а я взревела:

— А что по факту? Вляпались в преступление, заимели головняк в виде головы и двух кретинов в спутники. И теперь ты предлагаешь мне с одним из этих кретинов пуститься во все тяжкие? Нет уж, уволь. Лучше бы и правду Валерку взяли с собой, со своим ментом было бы спокойнее.

— Ладно, не заводись, — миролюбиво пропела сестрица, завидев возвращающихся мужчин в толпе. — Подождем до завтра, авось пронесет, и это дружок и правда поможет. А пока все-таки будь с ними полюбезнее. И не называй Леньчика придурком, вдруг я за него замуж выйду.

Я поперхнулась, но возражать не стала, потому что будущий супруг сестрицы уже взял ее под локоть, радостно вещая о шейной части, которую он ловко сторговал у местной продавщицы. Заслышав про шею, я сразу вспомнила про голову. И загрустила. Мишаня понуро брел следом, делая робкие попытки разговорить меня, но я только односложно отвечала и думала о своем.

Вечер мы провели спокойно и по-домашнему. Мужчины занялись мясом, а мы крошили салаты. Семеновна выставила к столу грибы, которые сразу же облюбовал Леньчик.

— Муж мой покойный тоже грибы любил, а я вот все по привычке закатываю. Помер мой дед, а все нет-нет, да и вспомню его, окаянного, — вздохнула Семеновна, наглаживая прикорнувшего на ее коленях Саньку. Леньчик, заслышав такое, грибы сразу же отодвинул и поинтересовался, от чего же помер супруг хозяйки.

— Давно это было. Любовницу молодую завел, — скривилась Семеновна, — вот сердце и не выдержало. Кобелина. Хотя и я хороша, был тут командировочный один……

Тут она опомнилась, махнула рукой и поспешно добавила:

— А грибы не при чем. Ешь, милок. Дед мой, как по любовницам пошел, их не ел. Боялся действия радиации на потенцию. А пить по бутылке в день не боялся. Вот ведь…

Хозяйка еще немного посидела с нами и отправилась смотреть сериал. Мы же устроились за столом в саду. На дворе потемнело, угольки весело трещали в мангале, мясо, несмотря на мое скептическое отношение к поварским талантам Леньчика, вышло вкусным. И беседа не смолкала.

Маруся, естественно, обгорела на солнце, поэтому Ленька несколько раз бегал за сметаной в холодильник и смазывал ей плечи, жутко довольный установленным телесным контактом. Мишаня с тоской посматривал на мою шейно-воротниковую зону, но я сразу пресекла его попытки оказать мне услуги массажиста.

— Михаил, уймись. Я смуглая от природы, так что не мечтай. И вообще, смотри в тарелку.

— Ты не смуглая, а вредная. И вообще, что я в тарелке не видел? Я, может, к прекрасному тянусь, вот на тебя и любуюсь.

На мой взгляд, если он к чему-то и тянулся, то, в основном, к коньяку, но так как и мы не отставали, приканчивая уже вторую бутылку вина, то разводить нравоучения я не стала.

— Ты мне лучше расскажи, — проникновенно начала я, когда Маня с Ленькой пошли в дом за чаем, — брат твой и правда дружка армейского спас или присочинил для красного словца?

— Спас, — буркнул Мишаня и сразу заскучал, покусывая травинку. — Иван хотел в самоволку сбежать, по девушке очень скучал, а у той день рождения был. А Ленька, он же головастый…

— Да ну?

— Ага, в интернетах этих шарит, то да се. Ну, он переписку ее вскрыл, а у той девахи таких, как Иван, штук 5 было. Вот и отпустило парня.