Окружной комиссией преследования преступлений против польского народа в Люблине проводится следствие по делу о геноциде, совершенном на территории Волынского воеводства в 1939–1945 гг. украинскими националистами, в частности по делу об убийстве нескольких десятков тысяч мужчин, женщин и детей польской национальности, а также причинению физического и психического вреда представителям вышеозначенной национальной общности, уничтожении или краже их имущества и применении иных репрессивных мер и действий, унижающих человеческое достоинство, с целью создания условий, грозивших им биологическим уничтожением либо вынуждавших их покидать места своего проживания и бежать с территории Волынского воеводства, т. е. о преступлениях, предусмотренных статьями 118 (параграф 1 и 2) Закона от 06 июня 1997 года — Уголовный Кодекс (Dz. U. Nr 88, пкт. 553 с поздн. изменениями) в связи со статьей 3 Закона от 18 декабря 1998 года «Об Институте Национальной Памяти» — Комиссии преследования преступлений против польского народа. (Текст — DZ.U. от 2007 г. № 63 пкт. 424 с поздн. изменениями).

Уголовное преследование по данному делу было возбуждено бывшей Окружной комиссией расследования преступлений против польского народа в Люблине в силу постановления от 12 августа 1991 года. В постановлении о возбуждении следствия, при определении его объекта было указано, что следствие касается физического уничтожения в 1939–1945 гг. на территории Волынского воеводства украинскими националистами нескольких десятков тысяч мужчин, женщин и детей польской национальности.

Для расследования преступлений против общечеловеческих ценностей (включая преступления против мира и человечности как права на жизнь личности и социальных групп), Польша приняла обязательства в рамках различных международных соглашений, и выполняет свои обязательства, применяя нормы, предусмотренные внутренним законодательством Польши. Однако это породило ряд юридических недоговоренностей. До вступления в жизнь действующего в настоящий момент Уголовного Кодекса преступления, расследуемые согласно нормам международного права, не рассматривались в рамках единого законодательного акта. Подобное некомпетентное состояние законодательства приводило к попыткам введения в очередных проектах Уголовного Кодекса новых регулирующих актов. Ряд неизвестных до сих пор специфических типов преступлений, описанных в рамках договоров, обязательства по которым Польша приняла на себя после их подписания, были включены в Уголовный Кодекс только в редакции от 6 июня 1997 года. В результате, 27 ноября 2000 года, в момент возбуждения уголовного дела, неизбежным стало противоречие между фактическими выводами следствия и изменившимся юридическим статусом, охватывающим действия, описанные в международных договорах, которые еще не имели своего нормативного эквивалента во внутренней системе польского уголовного права. Необходимость новой интерпретации с юридической точки зрения «волынских событий» следовала, помимо прочего, из того факта, что до 1997 года в польском уголовном законодательстве не выделялось отдельного типа преступлений, отвечающих определению Конвенции о геноциде.

Основанием для возбуждения уголовного преследования послужил опубликованный в 1990 году в работе Юзефа Туровского и Владислава Семашко обзор «Преступления украинских националистов, совершенные против польского населения на Волыни в 1939–1945 гг.», подготовленный Главной комиссией расследования гитлеровских преступлений в Польше и Обществом солдат 27-й Волынской дивизии Армии Крайовой статьи; 134 анкеты, собранные в 1968–1969 гг. Окружной комиссией расследования гитлеровских преступлений во Вроцлаве, на основании актов «СМ» городских судов, касавшихся установления обстоятельств смерти польских граждан в годы войны на территории воеводства, а также обращение Товарищества семей жертв украинских националистов во Вроцлаве «Миссия объединения и покаяния» от 22 января 1991 года, касавшееся преступлений, совершенных украинскими националистами против населения польского пограничья.

Доказательный материал, собранный в рамках уголовного дела до 2000 года, сделал возможным принять в ходе следствия три основные следственные версии, которые должны были быть подтверждены в ходе установления новых обстоятельств.

Согласно первой версии, антипольские акции, имевшие целью физическое уничтожение (ликвидацию) польского населения на территории Волыни, были запланированы и разработаны политическими и военными руководителями ОУН-УПА, и выполнены подчинявшимися им вооруженными формированиями и группами украинской самообороны, а также сагитированными с этой целью украинскими крестьянами. Массовые убийства и истребления гражданского населения на Волыни были предприняты с целью уничтожения поляков как национальной группы. Организация убийств, ход истребительных операций, их масштабы, территориальный охват, а также цели и мотивы, которые определяли эти действия, позволили сформулировать тезис о том, что на территории Волыни в 1939–1945 гг. происходил геноцид.

Вторая следственная версия предполагала, что руководство ОУН-УПА стремилось очистить территории Волыни, которые считало этнически украинскими землями, от польского элемента, который мог представлять собой преграду к созданию независимой Украины (в том числе подразумевалось, что после окончания войны на этих территориях может быть проведен плебесцит, согласно которому определится принадлежность Волыни к Украине либо к Польше), и с этой целью предприняло действия, призванные вынудить польское население покинуть эти территории. В свою очередь, физического уничтожения поляков не предусматривалось. Случаи массовой резни, которые, без сомнения, происходили, не планировались, не направлялись и не приветствовались руководителями ОУН-УПА, а развитие событий вышло из-под их контроля.

Согласно третьей следственной версии, массовые истребления польского населения на Волыни стали следствием частной инициативы командиров отдельных отрядов, чьи действия не были согласованы с руководством ОУН-УПА и были направлены против отрядов польской самообороны, которые, как считалось, представляли угрозу для украинских националистов, либо эти действия носили характер мести за подобные акции с польской стороны, и были реализацией так называемой соседской мести. Согласно этой версии, антипольские действия упали на благодатную почву межнациональной неприязни и стали предлогом для украинского населения, прежде всего в деревенских районах, чтобы отомстить за причиненные или вымышленные обиды, которые они терпели от поляков или польского государства. Эта неприязнь уходила корнями еще в межвоенный период. Предполагалось также, что эти убийства позволят воспользоваться тяжелым положением населения польского пограничья, лишенного защиты со стороны польского государства, завладеть его имуществом, присвоить земли под обработку, то есть в общем обогатиться.

Две первые версии предполагали то, что руководство ОУН-УПА опиралось в своих действиях на идею создания независимого украинского государства с идеологическим обоснованием его единой национальной структуры. Третья версия в большей степени исходила из предположения, что на территории Волыни произошло известное уже из прошлого восстание украинских крестьянских масс по типу жакерии, направленное против «польских панов», чтобы отплатить за причиненный ранее вред, на фоне национальной и социальной розни.

В объем собранной до настоящего момента доказательной базы входят показания более 1000 свидетелей (их список постоянно пополняется); доказательства, подтвержденные документами архивного характера; доказательства, полученные в ходе ознакомления с уголовными делами, которые велись после войны против бывших членов УПА; материалы и фотографии, полученные от опрашиваемых свидетелей; документы, собранные товариществами и организациями, объединяющими пострадавших и ветеранов