В остальном вы абсолютно правы!

— Простите, а зачем нужен посредник? — впервые подал голос Белкин. — Разве продавец и покупатель не могут сами найти друг друга?

— Александр, вы же не можете дать объявление, что хотите приобрести, скажем, статую золотого Будды, украденную из камбоджийского храма во время гражданской войны! — воскликнула Алла.

— В Камбодже была гражданская война? — удивился Белкин. — Когда?

— Если не ошибаюсь, в семидесятых годах прошлого века, — снисходительным тоном ответил за Аллу Домиташвили. — Товарищ следователь привела правильный пример: предметы искусства, которыми занимался Дмитрий, как правило, имели сомнительное происхождение.

— Это означает, что их приобретатели владели ими на незаконных основаниях, не платили налоги и так далее, — пояснила Алла для своего молодого коллеги.

— Совершенно верно, — кивнул Домиташвили. — К Мите обращались с определенным, если можно так выразиться, заказом, а в его задачу входило выяснить, возможно ли купить желаемое. Он искал следы таких артефактов, связывался с владельцами и выяснял, за какую сумму те согласились бы их продать. Иногда происходило наоборот: на Дмитрия выходили продавцы, и тогда в его задачу входил поиск возможных покупателей.

— И он, в отличие от устроителей аукционов, не задавал лишних вопросов, — подытожила Алла. — К примеру, как искомый предмет оказался в руках продавца.

— Верно, — подтвердил Домиташвили. — Но если вы спросите меня, что это за предметы, боюсь, я не смогу ответить: видите ли, я не разбираюсь в искусстве и никогда особо им не интересовался!

— А не могло ли убийство вашего друга быть связано с этой его деятельностью? — спросила она.

Домиташвили ненадолго задумался.

— Честно признаться, не знаю, — ответил он наконец. — Однако Дмитрий не имел дел с сомнительными личностями.

— Гм, по-моему, сегмент рынка, в котором работал ваш друг, сомнителен сам по себе! — перебила собеседника Алла.

— Это да, но все же мне трудно поверить, что кто-то из постоянных клиентов — а они у Мити были в основном такие — вдруг вздумал бы его убить! Квартира ведь не ограблена?

— Вы правы — во всяком случае, насколько мы можем судить, ведь мы понятия не имеем, что находилось в доме вашего друга до убийства! Илья мог бы прояснить ситуацию, но его мы пока не нашли. Единственное, что можно сказать, — на месте преступления царил полный порядок: накануне домработница там убиралась и все вроде бы осталось на своих местах.

— А знаете, мне вдруг пришла в голову одна мысль! — встрепенулся Домиташвили.

— Что за мысль?

— Митя в основном занимался изобразительным искусством, иногда — антиквариатом, но вот недавно…

Неожиданно он умолк, но Алла не собиралась давать ему возможность соскочить.

— Что же случилось недавно? — поторопила она визитера. — Давайте рассказывайте, ведь, как вы сами сказали, ничто уже не может навредить вашему приятелю!

— Сразу говорю: я не в курсе деталей, — снова заговорил Домиташвили. — Однако я предупреждал Дмитрия, что ему не следует браться за то, с чем он никогда не работал, но он меня не послушал!

— О чем речь-то? — спросил заинтригованный Белкин. Алла кинула на него осуждающий взгляд, но не стала делать оперу выговор, чтобы не сбить Домиташвили с мысли.

— О «Крови Ангелов».

— Чьей крови? — изумилась Алла.

— Ангелов. Это камень такой, бриллиант.

— Типа «Кохинора», что ли? — снова встрял Белкин.

— Типа да, — усмехнулся посетитель.

— Вы хотите сказать, что ваш приятель получил заказ на эту самую… «Кровь Ангелов»? — решила уточнить Алла.

Домиташвили кивнул.

— И что, дорогая штука?

— Вы даже не представляете! Конечно, я понятия не имею о его точной цене, — тут же оговорился он.

— Конечно, — кивнула Алла, очень стараясь, чтобы сарказм в ее голосе звучал не слишком явно.

— Нет, правда — я ничего не понимаю в геммологии, да и Митя, правду сказать, не слишком в ней разбирался, но уж больно большой куш посулили за услуги!

— Послушайте, судя по названию, это камень с историей, так?

— Наверняка.

— Как же вышло, что о нем ничего не известно? Ну, все мало-мальски знаменитые бриллианты рано или поздно засвечиваются — на аукционах, там, на выставках…

— Это если хозяева заполучили их праведным путем. Но есть ведь варианты!

— Вы что-то об этом знаете?

— Ну, так…

— Рассказывайте! — потребовала Алла.

— Дмитрию удалось выяснить, что последним известным владельцем камня был один немецкий еврей, сгинувший в концлагере в конце войны.

— Значит, бриллиант у него отняли фашисты?

— Скорее всего. После этого он нигде не всплывал, но, как вы понимаете, слухи-то ходили… Кстати, у этого камешка довольно-таки неприятный «послужной список»!

— В самом деле?

— Ну, я знаю только, что все владельцы камня плохо заканчивали. Во всяком случае так говорят.

— Что вам известно о заказчике?

— Я знаю лишь то, что их было два.

— А разве так бывает? — удивился Белкин.

— Случается, хоть и редко, — ответил Домиташвили.

— И как же тогда выбирается тот, кому достанется данный «лот», — путем аукциона?

— Совершенно верно: кто больше даст, тот и выигрывает.

— А имена этих потенциальных покупателей… — начала было Алла.

— …мне неизвестны, — закончил за нее посетитель. — Однако, сдается мне, вы можете найти информацию в ежедневнике Мити: он отличался аккуратностью и педантичностью во всем, особенно в делах, поэтому там наверняка есть то, что вас заинтересует!

* * *

Солнце медленно катилось за горизонт, окрашивая небо в нежно-розовые тона. Самого горизонта, разумеется, не было видно за крышами домов, однако траектория светила была очевидна и неизменна: Роман каждый вечер созерцал данный процесс, стоя на балконе. На самом деле восход и закат, наблюдаемые с высоты шестого этажа, на его взгляд, вполне могли соперничать с самым что ни на есть кассовым телешоу. Солнечные лучи отражались в куполах соборов и церквей, в окнах окружающих жилых и офисных зданий и золотили верхушки деревьев, все еще одетые пожелтевшей листвой, по-прежнему крепко державшейся за ветви и не желавшей опадать, несмотря на сильные ветра, свойственные местному климату в это время года.

Роман сделал глоток из чашки, которую