президентом А. П. Карпинским осуществляет практические шаги по изучению естественных производительных сил страны, в частности запасов Курской магнитной аномалии. Под руководством А. Е. Ферсмана начинается исследование Кольского полуострова.

Важнейший акт — организация Государственной комиссии по электрификации России (ГОЭЛРО), объединившей около двухсот видных ученых и инженеров. И это в гражданскую войну, во время белогвардейских и тифозных атак, в голод, холод, разруху...

Государство делает все, чтобы хоть в какой-то мере облегчить положение ученых. Отдельным группам ученых выдаются красноармейские пайки. В самом конце 1919‑го принимается постановление СНК об улучшении положения научных специалистов. Предусматриваются усиленное питание, освобождение от трудовой повинности, создание необходимых жилищных условий. Создается Центральная комиссия по улучшению быта ученых (ЦеКУБУ), в буквальном смысле спасшая многих ученых от голодной смерти. В Москве она начинает действовать с ноября 1921 года. В следующем году пайки получают уже более двадцати двух тысяч деятелей науки и техники.

В. И. Ленин вмешивается в каждый становящийся ему известным факт притеснения каких-либо ученых, ущемления их интересов.

Но ситуация с обеспечением крупных городов всем необходимым продолжает оставаться тяжелой. ЦК профсоюза работников просвещения обратился к X Всероссийскому съезду Советов: «Даже в столицах не только рядовые просвещенцы, но и профессора высшей школы, распродав весь свой скарб, добывали средства к жизни ноской дров, работой в порту (Петроград) и даже нанимались в прислуги — все это в порядке совместительства с основной работой».

На встрече с тремя представителями Академии наук, как вспоминал С. Ф. Ольденбург, Владимир Ильич говорил:

— Пусть ученые поймут, что мы хотели бы сделать для них гораздо больше того, что можем пока сделать. Но когда голодают все, мы не можем, даже для самых ценных и нужных нам людей, сделать сколько-нибудь значительно более, чем для других. Скажите нам, что вам всего нужнее для работы, не забывайте только, что средства наши пока малы и спрашивайте теперь только самое необходимое.

По словам Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича, в 1919 году уже выдавались совнаркомовские пайки ученым, литераторам, художникам. Почему совнаркомовские? О выдаче пайков было принято решение на заседании Совнаркома. Отсюда и название. Сами члены Совнаркома такие пайки не получали.

Но и с совнаркомовскими пайками бывало всякое. «Случилось так, — пишет Бонч-Бруевич, — что не было возможности никому выдать никакого хлебного пайка. Всем был выдан обыкновенный, необмолоченный овес, и мы дома старались из этого овса приготовить кофе, варить из него кисель, сусло и вообще старались как-либо приспособить, чтобы обратить в продукт, годный для питания. Как-то раз мне пришлось в это время поехать в Наркоминдел к Чичерину по какому-то срочному делу. Когда я зашел к нему в кабинет, то увидел странную картину: Чичерин занимался своим делом, а около него на чистенькой тарелочке был насыпан обыкновенный лошадиный овес. Он брал его с тарелочки по нескольку зерен и жевал.

— Что вы делаете, Георгий Васильевич?

— Употребляю в пищу тот паек, который мне прислали. Правда, я не лошадь и есть неочищенный овес очень трудно, но, что будешь делать, — на войне, как на войне.

Я рассказал ему, что наши семейные из овса приготовляют кофе и другие кушанья и что никто из нас не уподобляет себя лошади и не ест овес в чистом виде.

— Что будешь делать, — ответил мне спокойным голосом этот испытанный дипломат, — мое положение хуже вашего: у меня нет семьи, мне некому приготовить кофе из этого овса, и я просто его ем».

Много сил отдал ЦеКУБУ М. Горький. В 1925 году он писал академику Ольденбургу из Сорренто: «Я наблюл, с каким скромным героизмом, с каким стоическим мужеством творцы русской науки переживали мучительные дни голода и холода, видел, как они работали, и видел, как они умирали... Я думаю, что русским ученым, их жизнью и работой в годы интервенции и блокады дан миру великолепный урок стоицизма и что история расскажет миру об этом страдном времени с тою же гордостью русским человеком, с какой я пишу вам эти простые слова».

МАТЕМАТИЧЕСКАЯ ИСТИНА ОСТАЕТСЯ

Вместе со всеми Сергей Алексеевич стойко, без жалоб переносил неурядицы быта. Так что проникновенные слова пролетарского писателя в полной мере относятся к нему.

Во всех случаях человека спасает дело, которым он занимается. А дел у Чаплыгина хватало. После преобразования высших женских курсов во 2‑й Московский университет он становится его ректором (до 1919 года, когда произошла реорганизация). Кроме того (читатели помят), Сергей Алексеевич после Февральской революции вернулся в «большой» университет. Одновременно читал механику в Лесотехническом институте. А еще работал заместителем председателя коллегии Кучинского аэродинамического института; с 1919 года в течение четырех лет был консультантом в комиссии особых артиллерийских опытов (КОСАРТОП) при главном артиллерийском управлении.

По достоинству оценив пребывание Чаплыгина на посту директора курсов, где проявились его административный талант и практическая жилка, коллеги избирают его заместителем председателя жилищной секции ЦеКУБУ, а затем председателем правления жилищного товарищества научных деятелей. Эти общественные должности по тем сложным временам могли быть доверены только лицу, пользующемуся исключительным доверием и уважением. Научная Москва имела все основания считать Сергея Алексеевича наиболее подходящей кандидатурой для исполнения важных общественных поручений.

Память людская сохранила некоторые эпизоды, связанные с тогдашней жизнью Сергея Алексеевича, бережно передавая их из поколения в поколение. Профессор А. А. Космодемьянский в беседе со мной вспоминал рассказ своего учителя, видного ученого А. П. Минакова о его учебе в университете. Андрей Петрович был у Чаплыгина студентом в первые послереволюционные годы. Разруха, нет топлива, аудитории не отапливались. Да и студентов раз, два и обчелся. Чаплыгин не читал лекций: очень часто перед ним сидел только один Минаков. Сергей Алексеевич давал ему задачу и смотрел, как тот решает ее, а сам грел руки в полах пальто, как в муфте, сидел нахохлившись, погруженный в свои мысли...

Революция породила много новых слов и аббревиатур. Одно из сокращений — ЭИПС (Экспериментальный институт путей сообщений). В аэродинамическом отделе института сотрудничали Жуковский и Чаплыгин, правда, недолго, поскольку в декабре 1918 года отдел ликвидировали. Здесь Сергей Алексеевич добивается одного из крупнейших математических достижений.

В «Бюллетене ЭИПСа» № 9 за 1919 год публикуется исследование Сергея Алексеевича «Новый метод интегрирования общего дифференциального уравнения движения поезда». Хотя в названии работы есть слово «поезда», к транспортным проблемам она имела отдаленное отношение, зато к математике — самое прямое. Имеют отношение и два других исследования по теории дифференциальных уравнений, обнародованные Чаплыгиным уже в КОСАРТОПе. Тут Чаплыгин вновь тесно соприкоснулся с Жуковским. Комиссию создал ученый-артиллерист В. М.