Шрифт:
Закладка:
Ну а чтобы настроение у американских физиков и математиков было еще лучше, как пить дать посулил им наш герой, отвечающий и за наукоград (с какой стати?), неплохие преференции. Впрочем, не буду наводить тень на плетень — это лишь мои предположения. Но правда и то, что ученые такого уровня даром хлебать киселя не поедут даже в Кремль, ясно и ребенку.
Непонятно, как в компании таких портретов оказался Тупак Шакур? Все очень просто. Именно для того чтобы легитимизировать подлог. Чтоб не было странным наличие такого количества портретов американских ученых и только ученых в кабинете высшего российского чиновника. А Шакур, даром что ли наркоман-хулиган, в компании Джона Ленона подозрительную картинку разбавил. (Ну ни дать ни взять — кабинет Билла Клинтона или самого Барака Обамы.)
Так что отсутствие фото Вадима Самойлова из «Агаты Кристи» понятно. Он Суркову очков в борьбе за право ездить в Штаты не прибавит. Так же как не прибавило бы (в той степени) фото любимого Сурковым президента США Рузвельта. Рузвельт повлиять на Конгресс не в силах, а Обама — вот он, при должности. Авось поможет.
Недаром же, не удовлетворившись надеждой на один только эффект лицезрения учеными портретов коллег-американцев, подручный Владислава Юрьевича — Василий Якеменко (тоже ведь в Америку хочется продолжать ездить) организовал с высочайшего дозволения «утечку» фотосессии «американофил Сурков» в Интернет. А он, как известно, и в Америке Интернет. Чисто для разведки хотя бы.
Для пущего куража опубликовали и фото телефонов Суркова. Ведь кто такой Сурков, американские конгрессмены и сенаторы, которым предстояло голосовать за законопроект со списком персон нон-грата, могут и не знать. А вот фамилии секретаря Совета безопасности России Патрушева, председателя ФСБ Бортникова, генерального прокурора Чайки наверняка слышали. А они у Владислава Юрьевича все на одном аппарате — кнопочками. Ну и отдельные съемки телефонов прямой связи с Путиным и Медведевым нашему герою в глазах заокеанских парламентариев веса, конечно, добавили. Да и работы специалистам-аналитикам такого рода информации в ЦРУ тоже.
Итог — Сурков по-прежнему может приезжать на родину американских ученых, портретики которых стоят у него на столе.
Хотя стоят ли еще? Так ведь и впрямь недолго космополитом прослыть.
Как говорится, был бы повод — портреты подберутся…
Глава III
КУКЛОВОД ВСЕЯ РУСИ
В середине сентября 2011 года случилось небывалое для политической жизни России XXI века явление. Был окончательно развенчан миф о непричастности Владислава Суркова к принятию политических решений в стране. Возможно это стало потому, что давно известная думающим людям истина прозвучала во весь голос из уст близкого к Кремлю и во всех смыслах независимого человека.
Миллиардер Михаил Прохоров так и сказал: «Сейчас я скажу то, о чем все давно знают, но вслух не говорят. В стране есть кукловод, который давно приватизировал политическую систему. Его зовут Владислав Юрьевич Сурков. Пока такие люди управляют политическим процессом, никакая политика в стране невозможна. Я сделаю все возможное, чтобы отправить Суркова в отставку».
Как видите, всего 5 предложений, а добавить к ним нечего. Собственно, это самая лучшая краткая характеристика Владислава Суркова. Из нее отнюдь не выпадает вступительная часть Прохорова о том, что «все знают, но вслух не говорят». Более того, она как раз подчеркивает мстительный характер Владислава Юрьевича. Ибо не говорят, потому что боятся. Хотя и знают.
Приватизация политической системы?
А о чем мы с вами до сих пор толковали на страницах этой книги? Как Сурков, словно помещик, жалует с барского плеча дарственную на земельный надел (членство в Общественной палате) певцу из своего крепостного театра.
Впрочем, из всех грехов, которые вменил в вину Суркову миллиардер Михаил Прохоров, предлагаю остановиться на самом вредном для государства — «пока такие люди управляют политическим процессом, никакая политика в стране невозможна».
Убийство либералов
Процитированные мной слова Михаила Прохорова относятся к ситуации, когда на системном либеральном движении в России был поставлен жирный крест. Порученная весной 2011 года ему Кремлем партия «Правое дело» была, словно игрушка у нерадивого ребенка, отобрана у Михаила Дмитриевича, как только он стал капризничать — попытался выйти из-под опеки Владислава Юрьевича.
Я тогда же поговорил на эту тему с предшественником Прохорова на посту лидера правых — Леонидом Гозманом:
— Там (в Администрации Президента. — Примеч. авт.) есть люди, которые хотели бы, чтобы либеральная часть общества имела своих представителей в парламенте и не чувствовала себя в униженном и изолированном состоянии, — объяснил мне Леонид Яковлевич. — С другой стороны (Администрации. — Примеч. авт.) хочется контроля. И когда они сталкиваются с ослаблением или потерей контроля, это вызывает у них инстинктивное беспокойство. А когда сталкиваются эти два мотива — контроль и усложнение политической системы страны, — они принимают решение в пользу контроля.
По уже известным нам причинам Гозман, в отличие от Прохорова, не называет впрямую фамилию Суркова, а ограничивается абстрактными терминами. Впрочем, суть, конечно, не в этом.
Суть в том, что за дюжину лет своего пребывания в Кремле господин Сурков так очаровал оппозицию (загипнотизировал, хочется сказать), что она и при последнем издыхании верит в то, что ее палач (термин Прохорова) на самом деле в душе желает ей процветания. Феномен известный. И дело тут не в стокгольмском синдроме, как могут подумать некоторые. В отечественной истории есть примеры поближе.
Арестованный в 1934 году ленинский большевик Зиновьев писал Сталину из тюрьмы: «В моей душе горит желание: доказать Вам, что я больше не враг. Нет того требования, которого я не исполнил бы, чтобы доказать это… Я дохожу до того, что подолгу пристально гляжу на Вас и других членов Политбюро портреты в газетах с мыслью: родные, загляните же в мою душу, неужели Вы не видите, что я не враг Ваш больше, что я Ваш душой и телом, что я понял все, что я готов сделать все, чтобы заслужить прощение, снисхождение…»
Увы, Григорию Евсеевичу его письма не помогли. Сталин приговорил его к расстрелу. Но и тогда несгибаемый когда-то большевик не унялся. По воспоминаниям, перед казнью униженно молил о пощаде, целовал сапоги своим палачам, а перед самими выстрелами даже успел крикнуть: «Да здравствует Сталин!»
Если заменить реальный расстрел Зиновьева на политическую казнь Гозмана (ну хорошо, его детища), то сходство, что называется, не в бровь, а в глаз. Сталину, пришедшему к власти после смерти Ленина в
