страданий, из недостатка понимания. Такие люди были ему не нужны. Вот он и ждал, ничего не ожидая, воображал то, чего не мог вообразить, исполнял свою ужасную работу и жил лишь мгновениями, которые сплетались в вечность, зная, что его ожидание напрасно.

Я замолчала. Солнце почти взошло, но Смерть ведь не боится света дня.

— А дальше? — спросил он.

Я ничего не ответила.

— Дальше! — потребовал он.

— И поскольку девушка раскрыла его тайну, она попросила его: «Подари мне этот день, и завтра я доскажу свою историю».

На последний словах я закрыла глаза, ощущая как его гневный взгляд промораживает меня до мозга костей. Я слышала, как участилось его ледяное дыхание. Ждала его нетерпеливого прикосновения, боялась, что вот сейчас он унесет меня в глубину безмолвного и вечно мрачного леса, откуда нет возврата.

Но так и не дождалась.

Я открыла глаза.

— За окончание этой истории я готов заплатить одним днем, — промолвил он. — Приходи вечером. Да не опаздывай!

Я поплелась домой, в свою уютную постель, и, страшась тьмы за опущенными веками, уснула с открытыми глазами.

Глава седьмая,

повествующая о приглашении в покои Джона Темсланда, по каковой причине она настоятельно рекомендуется в качестве назидания вышеупомянутым юным девам

Чума. Такова была моя первая мысль тотчас после пробуждения. Второй моей мыслью было воспоминание о прикосновении лорда Смерти прошлым вечером. Я до сих пор ощущала его пальцы под подбородком, близко-близко к губам, на которых замерзло мое дыхание.

Я вскочила с кровати и, задохнувшись, тут же опустилась обратно. А потом вспомнила свое обещание опять явиться к лорду Смерти сегодня вечером.

Поднеся руки к лицу, я обнаружила, что они трясутся, как у старухи.

— Ты долго спала, Кетура, — нежно проговорила Бабушка. — Вставай, пора завтракать.

Я заставила себя дойти до стола и поела, сколько смогла. Как выяснилось, я потеряла обоняние, а вместе с ним и ощущение вкуса. Каша была похожа на клейстер, фрукты — совсем не такие, как вчера.

— Мостят ли люди дорогу, Бабушка? Я ничего не слышу.

— Приступили вчера, внученька. — Бабушка погладила мою дрожащую руку. — Продолжат, без сомнения, как только покончат с утренними делами.

Бабушка не стала упоминать о том, что случилось накануне в доме Гуди, но была со мной ласкова.

— А мельница, Бабушка? От крыс избавились?

Бабушка выглянула в окно.

— Отсюда не видно.

Я положила ложку.

— Бабушка, скажи — ты видишь младшего сына Сестрицы Лили в деревне?

Ожидая ответа, я закрыла глаза. Ожидание показалось мне бесконечным.

— Да, вон он, гора мышц, в полном порядке. Почему ты спрашиваешь?

— Я… я слышала, он болел. — Я улыбнулась. — Спасибо за завтрак, Бабушка, и спасибо, что дала мне выспаться.

Она испустила смешок и засуетилась над посудой.

— Тебе надо набраться сил к открытию ярмарки.

Бабушка ушла к Гуди Томпсон — удостовериться, что с ней и младенцем все хорошо. Я сидела у окна, напитываясь силой солнечного сияния. Ночной кошмар лип ко мне, словно паутина. Я провела рукой по тому месту, где меня коснулся лорд Смерть — там все еще ощущалось покалывание. Он подарил мне еще один день. Я не была этому рада. Непонятно как, но мне казалось, что этим он привязал меня к себе еще теснее.

Я заставила себя обратиться мыслями к Бену Маршаллу и пирогам, которые завоюют для меня победу в состязании. Сегодня я постараюсь раздобыть самую лучшую, тончайшую муку. И буду ради практики печь пироги, пока не появится Тобиас с лимонами. Корочка на моих пирогах станет таять во рту и будет такой воздушной, что ее, чего доброго, унесет ветром. Один пирог начиню рыбой, другой олениной, третий малиной и четвертый персиками. Можно сделать пирог с картошкой, грибами и сыром, и еще один со сливами. Дрожа от слабости, я умылась, собралась с силами и медленно пошла на мельницу за мукой.

По дороге я видела людей, занятых приготовлениями к ярмарке. Мужчины бросали взгляды на скот соседа и кормили свой собственный овсом и яблоками. Женщины во дворах занимались варкой сыров, сбивали масло и делали колбасы по заветным рецептам. Но на дороге еще никто не работал. Камни лежали, сваленные в груды, напоминая древние могильные курганы.

Молодки смеялись, похваляясь друг перед другом своими ярмарочными товарами. Но когда я подходила, они замолкали. Марта Хорнсби, у которой всегда находилось для меня доброе слово, даже не подняла головы от своего варенья, когда я прошла мимо ее летней кухни.

Молодые мужчины, вместо того чтобы мостить дорогу или чистить мельницу, ставили ярмарочные палатки. Кое-кто поглядывал на меня, когда я проходила по дороге, но их глаза не задерживались на мне, как это всегда происходило раньше. Куда бы я ни шла, тишина следовала за мной по пятам.

Лорд Смерть предупреждал, что, если Гуди Томпсон останется в живых, мне жить в деревне станет трудно. Он был прав. Похоже, страх смерти в односельчанах далеко превосходил по силе страх перед феями. Я не осуждала их за несправедливость, я их понимала. Каково это — думать, что вот оно, мое сердце, скрыто за крепкими ребрами, окружено плотью, надежно защищено, и внезапно осознать, что лорд Смерть может протянуть свои холодные пальцы, дотронуться до этого сердца, причинить ему страдания и остановить его. А если я — друг такого существа, значит, считали они, им я не друг.

Когда я пришла на мельницу, мельник буркнул, что слишком занят, чтобы возиться со мной, и направил меня к своему подмастерью, а тот так трясся, что половину муки просыпал мимо мешка.

— Барнабус Рен, — строго спросила я, — чего ты так дрожишь? Призрака увидел, что ли?

— Н-нет, — промямлил тот, — но все говорят, что ты, Кетура, видела. Теперь болтают, что тебя вовсе не феи похитили, а что тебя спас сам Смерть. То есть это Гуди Томпсон так говорит, и ее муж не опровергает…

Я впилась в парня долгим взглядом. Мне не требовалось щупать глаз в кармане передника — я чувствовала его шевеление даже сквозь передник, юбку и нижнюю сорочку.

— Для тебя он лорд Смерть, — отчеканила я наконец и ушла, оставив парня стоять с разинутым ртом.

* * *

Вернувшись домой с мешком муки, я обнаружила там Гретту — та сидела и орудовала иглой. Повернувшись, она печально взглянула на меня.

— Они знают, — проронила я.

Гретта ничего не сказала.

— Он меня предупреждал, — добавила я, принимаясь за тесто.

— Значит, ты и в самом деле опять виделась с ним? — спросила Гретта.

Я кивнула.

— Тебе