оставить на потом.

– Я чувствую эмоции, – объяснила я. – Не слова, а только…

Не найдя подходящих аранских слов для более точного объяснения, я приложила руку к сердцу:

– Большие чувства здесь.

Он кивнул, как будто прекрасно понял. Мысли вернулись к Эсмарису, к его затухающему под моим давлением сознанию, к его выражению лица, когда он упал. Но я решила не говорить об этом вслух.

– Хорошо. Ладно.

Макс положил стопку бумаг на землю и задумчиво уставился на нее. Я была практически уверена, что он не спал прошлой ночью. Когда я ложилась, он лихорадочно что-то записывал за столом и даже не удостоил меня взглядом, когда пожелал спокойной ночи. Утром я застала его на том же месте, в окружении выросших за ночь стопок книг и пергаментов, с темными кругами под глазами. Тем не менее он поприветствовал меня с непривычной энергией и почти сразу же утащил в сад, чтобы начать урок.

Никаких возражений с моей стороны не последовало. На самом деле, за последние несколько недель ничто меня так не порадовало, как это.

– Меня никто не учил. Я сама узнавала то, что нужно. Чтобы… танцевать.

Я не могла подобрать подходящее слово, пришлось остановиться на этом.

– Танцевать?

– Да.

Я щелкнула пальцами, выудив из памяти нужное:

– Выступать. В Трелле.

Понимание медленно озарило лицо Макса, немного омрачив его энтузиазм, хотя я и не поняла почему.

– Понимаю. Что ж, неудивительно, что ты самоучка.

Он фыркнул и поднялся на ноги. Я последовала его примеру хотя бы потому, что мне не нравилось, когда он смотрел на меня сверху вниз.

– Прежде всего Ордена стремятся к контролю, – начал он. – Именно для этого их и основали – чтобы убедиться, что повелители не причинят никому вреда из-за своего неведения. И тут Ордена достойно выполняют свою миссию. Как правило, повелители причиняют вред осознанно. Ну, если не считать Мофа и моих роз.

Макс на мгновение нахмурился, скорбно глядя на обугленные цветы, затем снова посмотрел на меня:

– Кажется, тебе нравится призывать, так что давай начнем с этого. И у тебя есть потенциал. Умение превращать бабочек в стекло довольно впечатляющее для вальтайна. Обычно они испытывают трудности с магией такого рода.

Он, вероятно, заметил мою улыбку, потому что тут же предостерегающе поднял палец:

– Не обольщайся. Тебе еще есть над чем поработать.

Он взял в руки маленький желтый цветок с множеством тонких длинных лепестков:

– Начнем с него. Сделай точную копию.

Задание показалось мне совсем легким, и я улыбнулась, но Макс снова поднял палец:

– Нет. Убери с лица эту самодовольную ухмылку. Мне не нужны твои фантазии на тему, как выглядит этот цветок. Мне нужен именно он. Точная копия, вплоть до мельчайших деталей.

Я перевела взгляд с Макса на маленький желтый цветок в его руке, внимательно рассмотрела слои лепестков. Я не сомневалась, что смогу справиться с заданием. Но разве это более впечатляюще, чем мои обычные фокусы? Люди жаждут зрелищ. Им хочется, чтобы волшебство поражало. И мне непременно нужно поразить Ордена, чтобы проявить себя.

– Ты уверен, что так я произведу впечатление на экзаменах? – с сомнением спросила я.

– Ты намекаешь, что я хочу ввести тебя в заблуждение?

На моем лице было ясно написано, что я не поняла ни слова из его ответа.

Макс глубоко втянул воздух сквозь зубы.

– Послушай, многие полагают, что вальтайны-фрагменты недостаточно могущественны. По общему мнению, магия вальтайнов выбеливает кожу и волосы, так что, если следовать этой логике, такие, как ты…

Такие, как я, в их глазах не обладают достаточной силой. Я кивнула, глядя на свою руку с двумя смуглыми пальцами. Золотистые отметины раньше снижали мою стоимость как рабыни, а теперь умаляют и мою ценность как вальтайна.

– Это не доказано. Но реальность такова, что многие, особенно завершенные вальтайны, будут ожидать твоего провала. Они будут специально искать повод, чтобы доказать твою несостоятельность. Мы должны постараться и посрамить этих умников в лунных робах. Но для этого ты должна довести технику до совершенства.

«Мы должны постараться». Значит, уже появилось «мы».

Должна признать, что такие перемены в его отношении приятно меня удивили: от попыток отделаться от меня до глубокой заинтересованности в моем успехе.

– Я постараюсь.

– Уж изволь. Мне и так есть чем заняться. Не хотелось бы тратить на тебя время впустую. – Макс вручил мне цветок. – Помни – точная копия.

Задание оказалось сложнее, чем я думала.

Первый цветок легко материализовался у меня в руках, мерцая серебристыми полупрозрачными оттенками. Но Макс едва взглянул и сразу же покачал головой:

– Что я тебе говорил? Это не оригинал. Это – твоя интерпретация или, что еще хуже, твое представление о том, как должен выглядеть цветок. Он не живой.

Я еще раз взглянула на свое творение и поняла: он прав. Созданный мной цветок получился идеальным, чересчур правильным: ровные ряды похожих на слезы лепестков издалека казались настоящими, но при ближайшем рассмотрении выглядели безнадежно фальшивыми.

Я кивнула, дала цветку растаять в воздухе и попыталась снова.

И еще раз.

И еще.

И еще…

Слишком большой. Слишком маленький. Слишком правильной формы. Слишком симметричный.

– Ты повторяешься с лепестками, – заметил Макс.

– Знаю, – проворчала я.

Я не собиралась делать их одинаковыми, но добиться другого варианта было слишком сложно. Мой разум казался слишком неуклюжим и неповоротливым, чтобы создать множество мельчайших деталей. Голова гудела, но я не жаловалась и не возражала.

Часы летели. Я тратила на призыв все больше времени, заклинания висели в воздухе, свиваясь, подобно дыму. Вскоре мы оба начали щуриться от ослепительного закатного солнца.

– Мы можем закончить на сегодня, – предложил Макс, поднимаясь. – Это непростое задание даже для опытных повелителей. Необязательно пытаться одолеть его сегодня.

– Нет, – ответила я, не отрывая взгляда от полупрозрачного цветка.

– Что?

– Давай не будем останавливаться.

Макс с недоуменным видом замер на полушаге.

– Я предпочитаю слышать такие предложения немного в другой ситуации. Но пожалуй, сейчас я отвечу так же, – сказал он, потом вернулся и снова уселся на землю, немного издевательски приподняв бровь. – Если ты сможешь, то и я смогу.

Я была уверена, что смогу. Поэтому мы продолжили: я создавала цветок за цветком, а Макс во всех подробностях рассказывал, что я сделала неправильно. К тому времени я уже научилась моментально определять, чего не хватает моему творению, так что успевала его развеять еще до того, как Макс открывал рот. Последние лучи солнечного света уже давно скрылись за горизонтом, оставив нас в темноте. Макс зажег огонь в ладонях и положил его на землю, где тот завис жутковатым самоподпитывающимся шаром.

– А я так смогу? – спросила я, не отрывая взгляда от стотысячного призванного цветка.

– Не знаю. Сможешь?

Я перевела взгляд на огненный шар. Огонь всегда давался мне с трудом, как будто он говорил на языке, который я не совсем понимала. Макс назвал вызванный мною огонь искрами и не ошибся.

Но вслух я небрежно сказала:

– Уверена, что да.

Как будто для меня