Шрифт:
Закладка:
Этот фрагмент тесного контакта казался Пете чем-то нереальным, этакой точкой полного принятия правильности пройденного пути до этой встречи, которой никогда бы не было, если бы не Бэккер, описывавший Варвара проявлением вселенского зла… Доказательств этого ярлыка Петя пока не видит.
— Ты закрылся от мира в этом гробу, окутал себя броней, замещающей все твои действия, оставив лишь функцию мозга. И теперь ты считаешь, что вы с этим созданием чем-то похожи? Словно два воина посреди Вселенной сражаются не на жизнь, а на смерть. Но ради чего? За твоими поступками стоит кукловод Бэккер, вынудивший тебя предать свой народ, свою любовь, даже свои идеалы. За какие-то сутки из созидателя ты стал разрушителем. Ну и где этот Бэккер теперь, вынудивший тебя делать грязную работу? Ты один, лишь я есть у тебя, любимый. И ты рад этому, я знаю. Я нужна тебе. Сейчас в тебе созрел вопрос, который лишь мой голос может пробить сквозь навязанную Бэккером ложь: почему этот враг не стремится убить меня? Он лишь защищает свою территорию, куда ты вступил, нарушив границы его владения. Разве не ты прибыл сюда как завоеватель и убийца? Разве не ты держишь в руках щит и меч?!
От слов Ингрид что-то внутри проснулось и будто бы захватило его тело и разум, что-то, имеющее облик и повадки позора.
— Ты посвятил остаток своей жизни, чтобы возместить ущерб, но теперь вздумал отречься от взятых на себя обязательств перед мертвыми?! Ты не нужен ему! Даже самая малая мысль мира с этим существом оскорбляет акт убийства твоей жены твоими же руками! Ради этого ты убил меня?! Чтобы передумать в последний момент?! Не оскорбляй мою память! Ты сделаешь то, что задумал, несмотря ни на что!
Под властью человеческих чувств Петя кинулся на Варвара через секунду, как выпустил из рук орудия защиты и атаки. Воля позволила направить весь вес и силу брони на ноги Варвара, дабы уронить все это могущество на плиту, возвысившись над ним с присущим такому моменту превосходством, физическим и моральным. Ярость позволила бить упавшего врага по лицу кулаками вновь и вновь, не замечая за пеленой вины и разочарования ущерб собственной конструкции и абсолютную безвредность вражеской. Варвар просто лежал, раскинув руки, голова направлена вверх, само тело немного утоплено в потрескавшейся плите. Человек внутри уродливой брони рвал горло безумным криком ненависти, корни которой произрастают из презрения к тому внезапному наваждению, испытываемому перед Варваром в критический момент, замещающим предназначение убить этого естественного врага.
— Ты не имеешь права восхищаться им, не имеешь права уважать его и не имеешь права отказаться от жертвы! Жертвы, которую ты должен принести, потому что иначе, дорогой муж, ты осквернишь не просто жизнь и оставшуюся память целой колонии — ты докажешь, что наша дочь была убита просто так! А раз она была убита просто так, значит, и жила она просто так. Все, буквально все, что случилось с тобой за эти двенадцать лет, как ты оказался на Коме, готовило тебя к этой битве! Законы времени были нарушены во имя знания, лишь чье наличие оправдывает кровь целой колонии на твоих руках!
С десяток кричащих ударов образовали истинный апогей его жизни, сведя все точки воедино именно в момент триумфа смерти человеческой над жизнью инопланетной. За пиковым обузданием собственной судьбы образовалась ключевая, доказывающая верность Бэккеру, пауза — тот, кто вел его последние три дня по кровавой дороге предназначения, появился у головы Варвара с метровым тонким лезвием наподобие меча, но сделанного чуть более искусно, нежели орудия Пети. Бэккер смотрел сверху вниз на голову своего заклятого врага, определить состояние которого было невозможно — мертв? выжидает? или же занят некими вычислениями, оттого и недвижим ни на миллиметр? Беккеру было плевать на все варианты, потому что предыдущие встречи он смотрел на Варвара снизу вверх, этакое ничтожное создание перед ногами божества, требующего то ли преклонения, то ли жертвенности во славу великого. И вот сейчас, спустя немыслимые решения, Бэккер стоит выше этого бога, доказывая собственное превосходство не только над ним, но и над самой жизнью. Бэккер не просто выковал этот момент из остатков мироздания под гневом самой судьбы — он превзошел этого ныне павшего бога самым простым доказательством выживания. То, что переполняло его в этот момент, ему непостижимо в описании и понимании, лишь инстинкты, дарованные самой Вселенной, позволяющие пробраться сквозь дебри сложного мироздания и взять власть над самой судьбой. Весь мир словно остановился, каждая мышца Бэккера ощущалась так точно, будто бы он был рожден для этого момента: медленно его руки подняли меч над головой, и быстро, осязая каждую секунду времени, он воткнул острое, раскалившиеся от высокой температуры добела лезвие прямо в лицо бога. Изначально метровый меч ушел наполовину в середину места между его предположительных глаз. Сложно понять, то ли плоть врага оказалась слаба перед этим необычным металлом, то ли броня Бэккера придала достаточных сил. Не желая закончить все слишком быстро, Бэккер продолжал сжимать рукоять обеими руками, немного подталкивая меч все глубже.
— А, вот оно что, так Бэккер сделал и себе броню. Пусть и малую, лишь треть по размеру от твоей, но все же сделал — видимо, благодаря роботам, которых вы нашли в Топи. Отсюда, муж мой, ты и верил ему. Он не бросил тебя одного.
Момент триумфа Бэккера не был завершен по его же воле, потому что, как научила его жизнь, — просто не бывает. Он сказал Пете, чтобы тот готовился к всплеску, а значит, надо отойти на расстояние, зарядить Осколки и уничтожить все доказательства присутствия этого Варвара в этом, ныне принадлежащим Беккеру и Пете, мире. И в этот момент Бэккер достал второй Осколок, который был целым, и передал его Пете, пока сам взирал на неподвижное тело Варвара.
— Так вот оно что! Муж мой, ты меня удивил. Вот, значит, почему ты вступил в ближний бой с врагом — оба Осколка тот не мог у тебя забрать по причине спрятавшегося за тобой Бэккера, успевшего забрать один из них и отойти, дабы выждать момент. Теперь я понимаю, почему ты идешь за ним, — он не
