вопросов Алексея Викторовича. – Именно тогда, в то самое время, у меня состоялся с Магомедом важный разговор. С тех пор много воды утекло, но я эту нашу беседу до сих пор помню. Я был против того, чтобы брат бросал учебу, и настаивал на том, что ему необходимо получить диплом. Брат говорил, что не сможет после получения диплома служить с теми же людьми, которых он презирает, а ему придется это делать. Дескать, диплом в современном мире ничего не решает. Я уж что только не говорил ему, что только не предлагал. Советовал даже на другой поток перевестись и стать адвокатом, тем более что даром красноречия он не обделен. Но Магомедгаджи уперся и не желал слушать никаких доводов. Мне показалось, что он тогда уже что-то задумал. Документы из университета брат забрал, а потом встретил на улице одного из своих недавних обидчиков. Я предполагаю, что он специально отловил этого человека и избил его. А у того папа был крупным чином в МВД республики. В итоге Гаджи угодил за решетку в первый раз. С этого все и началось. На зоне у него завелись новые друзья, для которых он стал авторитетом. Это для него оказалось главным. Я всегда гордился справедливостью брата, пока лично не убедился в том, что он совершенно забыл про это понятие. Если бы мне кто-то рассказал про это, то я не поверил бы. Но я увидел, как он сегодня ударил кулаком в лицо пожилую женщину, старушку, которую потом сам же и застрелил. Если раньше мой брат не был убийцей, то теперь стал им. Именно это подвигло меня выступить против брата-близнеца. Прошу учесть, никак не приказ руководителя нашего управления, а только то, что я сам увидел.

– Убийцей он стал раньше, когда грабил офицеров финчасти МВД, – сказал капитан Одуванчиков, до этого молча слушавший рассказ подполковника юстиции. – Но я так понял, что вы, Манап Мансурович, были среди пассажиров того самого автобуса?

– Я же сказал уже, что генерал-майор Щуров попросил меня переговорить с братом.

– Вот и нашелся один из двух пассажиров автобуса, который купил билет. Найти бы второго. Жив, может быть, окажется, – сказал майор Смурнов. – Хоть кто-то убежал от пули.

– Не утруждайте себя. В автобусе ехал один из бандитов. Это некий Рамазан Лачинов, участник нападения на офицеров финчасти МВД. Сдается мне, что он не последний человек в банде. По крайней мере, когда вся она выполняла приказ Мамонта, уходила в горы вслед за ним, он проверил мои телефонные звонки и высыпал патроны на землю, чтобы не получить пулю в спину. Потом этот субъект понес коробку с бананами Мамонту, спешил догнать своих сообщников. Думаю, он в банде второй человек после брата. Да и тот говорил о нем с уважением, сказал мне, что Рамазан рекомендовал ему не оставлять после себя свидетелей.

– А что он в вашем телефоне проверял? – спросил командир разведывательной роты. – Нашел что-то особенное?

Подполковник юстиции Омаханов рассказал всю историю со своим смартфоном и пистолетом. Не забыл он упомянуть и о том, как Рамазан незаметно вышел через заднюю дверь автобуса, вовремя оказался за его спиной и приставил к шее пистолетный ствол. Старший следователь по особо важным делам признал себя виновным в том, что Магомедгаджи именно с его подачи устроил в автобусе стрельбу по пассажирам.

Капитан Одуванчиков заметил, что сделать это Манапу Мансуровичу было особенно нелегко. Ведь он по сути дела выступил то ли провокатором, то ли инициатором расстрела пассажиров автобуса. Даже тот факт, что он вытащил пистолет, желая остановить брата, никак не повлиял на то, что произошло несколькими минутами позднее. Оба офицера спецназа посматривали на подполковника Омаханова с заметным осуждением, но вслух никто ничего не сказал. Оба понимали ситуацию, знали, каково человеку приходится, когда на тебя несколько стволов наставлено.

– Теперь направо сверни, – сказал подполковник юстиции водителю.

Глава 6

Автоколонна, возглавляемая микроавтобусом, выехала на проселочную, хорошо укатанную грунтовую дорогу и дальше покатилась быстрее. Скоро машины миновали еще один поселок с собственной автостанцией, чуть позже без остановки проехали мимо автозаправки.

Еще через некоторое время водитель микроавтобуса в форме полицейского сержанта сообщил своим пассажирам:

– Подъезжаем. Вон автобус стоит, рядом с ним машины, вертолет МЧС в стороне.

Рядом с «Икарусом» стояли микроавтобус районного отделения следственного управления и «уазик» с символикой полиции. Был там и еще один микроавтобус, который, судя по надписи на борту, принадлежал республиканской телекомпании. Вертолет МИ-8 пристроился на дороге, чуть дальше, занял своим массивным телом едва ли не весь утрамбованный дорожный карман, чтобы не задевать лопастями винта автомобильный транспорт и не перегораживать саму грунтовку.

– Эти-то как пронюхали? – ворчливо сказал Манап Мансурович, увидев, как им навстречу устремилась девушка-журналистка с микрофоном в руках, говорящая что-то оператору, идущему за ней следом с большой камерой на плече.

Заметив телевизионщиков, майор Смурнов и капитан Одуванчиков надели на лицо медицинские маски, а подполковник Омаханов попытался ладонью закрыть объектив камеры.

– Никаких комментариев! – сразу сказал старший следователь по особо важным делам в микрофон, протянутый к его лицу.

– Вы почему без масок с людьми работаете? – между тем возмущенно произнес майор Смурнов. – Старлей! – позвал он офицера полиции, стоявшего рядом со своей ведомственной машиной. – Задержите господ журналистов, отвезите их в отделение и выпишите им штраф за нарушение масочного режима.

– Есть провести задержание, товарищ майор! – бодро и даже обрадованно отчеканил старший лейтенант, которого телевизионщики тоже, похоже, уже достали, и распахнул зад-нюю дверцу своей машины, где располагалось отделение для задержанных. – Попрошу пожаловать за решетку, господа журналисты. Наш районный обезьянник вас, думается, уже заждался. Заодно возьмете интервью у местных пьяниц. А то мужики сильно обижаются на ваше постоянное невнимание к своим персонам.

Журналистка попыталась что-то возразить, ссылалась на закон о прессе, но офицер остался неумолим. Уже через пару минут полицейский «уазик» двинулся по дороге в обратную сторону, а микроавтобус телестудии неторопливо поехал за ним.

– Спасибо вам, товарищ майор. Я не знал, как разговаривать с прессой о брате. А вы вон как ловко от них избавились. Я, с вашего разрешения, возьму этот метод на вооружение.

– Разрешаю, товарищ подполковник, – произнес Алексей Викторович и согласно наклонил голову. – С ними следует предельно жестко обращаться. Другого языка они не понимают и быстро на шею сядут. Я слышал, что в нынешних университетах журналистскую этику вообще преподавать перестали. А зря, я думаю.

От надоедливых журналистов господам офицерам удалось избавиться запросто. Но теперь им предстояло решить другие проблемы.

Майор