звали Моник Жамэ. Сегодняшняя Жамэ от себя вчерашней отличалась только одеждой. Вчера это был несколько вызывающий, почти нескромный фиолетовый наряд, а сегодня – стыдливое голубое платье. Глаза у барышни почему-то были на мокром месте.

Увидев это, лейтенант, который поначалу обрадовался визиту прекрасной чаровницы, насторожился и даже слегка скис. Ему стало ясно, что женщина с такими глазами едва ли согласится на свидание – до тех пор, по крайней мере, пока ее не утешат. Что ж, раз так, он, лейтенант Фавро, готов сделать для девушки все, что позволяют его должностные обязанности и даже немного больше.

– Что случилось, мадемуазель Жамэ? – спросил он светским тоном и подкрутил усики.

Очаровательно шмыгая носиком, мадемуазель рассказала ему, что она потеряла своего жениха, с которым вместе приехала в Монте-Карло.

– Это тот мсье, с которым вы вчера совершали лодочную прогулку? – уточнил лейтенант.

Нет, совсем не он. Это всего лишь случайный знакомый, а жених ее выглядит совершенно иначе.

Фавро подумал, что ситуация представляется весьма пикантной: барышня приехала в Монако с женихом, а вечера проводит со случайными знакомыми. Впрочем, здесь, в Монте-Карло, видели еще и не такое. Так что же случилось с ее суженым?

– Он пропал, – отвечала барышня и снова залилась слезами.

Чтобы прекратить этот водопад, пришлось потратить пару носовых платков. Вскоре после этого из бессвязных речей барышни начала вырисовываться действительно печальная картина.

Итак, вскорости по приезде в Монако русский жених мадемуазель Жамэ отправился играть в рулетку. Она тем временем обедала в ресторанах, гуляла по пляжу, заходила в магазины, была в опере, и вдруг обнаружила, что ее Платона рядом нет…

– И как давно вы это обнаружили? – осведомился Фавро.

– По меньшей мере два дня назад, – отвечала Моник.

Вот как! И что же, мадемуазель полагает, что ее Платон, как и вчерашний утопленник, покончил жизнь самоубийством?

– Нет, конечно, – барышня поглядела на Фавро с отвращением, – у моего Платона не такой характер, чтобы убивать себя направо и налево, он слишком ценит жизнь. Я искала его во всех игорных залах и во всех ресторанах, но его нигде нет.

Лейтенант Фавро понимающе кашлянул. Ему очень не хочется огорчать мадемуазель, но, вероятно, разгадка исчезновения ее жениха очень проста. Его вполне могла увлечь какая-нибудь барышня из числа тех, о которых стараются не говорить, но о которых все тут знают.

– Это совершенно невозможно, – категорически отрезала мадемуазель Моник.

Однако карабинер с ней не согласился: почему же невозможно, это вполне распространенная история! Сама мадемуазель могла ходить по ресторанам и операм и кататься на лодке в отсутствие жениха, так почему бы ему не отплатить ей той же монетой?

– Очень просто, – отвечала барышня. – Все дело в том, что мой Платон – мономан.

– Мономан? – удивился мсье Фавро. – Что еще за мономан такой, как это понимать?

Понимать это следовало так, что только с мадемуазель Жамэ ее жених чувствует себя мужчиной, другие женщины его не возбуждают.

Лейтенант слегка содрогнулся при этих словах, подумав, какая страшная судьба выпала на долю несчастного русского: всю жизнь делить ложе с одной и той же женщиной. В конце концов, пока она молода и красива, это еще как-то можно терпеть, но пройдут годы, природа возьмет свое – и жизнь его превратится в настоящий ад. Одна и та же женщина каждый день, на протяжении долгих десятилетий! Если бы нечто подобное случилось с самим Фавро, он, вероятно, не задумываясь, присоединился бы к сонму самоубийц.

– Что ж, если вы уверены, что он исчез не по своей воле, – продолжил Фавро, – вам нужно будет составить его словесный портрет, и мы немедленно займемся его поисками. Как зовут вашего русского избранника?

Его зовут Платон, Платон Николаевич С. Впрочем, это не имеет никакого значения. Дело в том, что у себя в России Платон – весьма высокопоставленный человек, и едва ли откроет истинное свое имя. Однако она подробно опишет внешность своего русского жениха и доблестный лейтенант Фавро его тут же найдет.

И мадемуазель, действительно, весьма подробно описала внешность без вести пропавшего. Чем дольше она говорила, тем задумчивее становился карабинер.

– Постойте, – сказал он, – ваше описание мне очень знакомо. Мне кажется, я мог видеть вашего Платона. Но где? В казино я не бываю, в здешние рестораны не хожу…

Она засмеялась. Ну, разумеется, лейтенант его знает. Когда она расспрашивала работников казино о своем Платоне, те сказали, что третьего дня он играл в рулетку. Проигравшись, он устроил настоящее буйство, с ним не могла справиться даже охрана. Пришлось вызвать карабинеров и те арестовали его. Узнав об этом сегодня утром, мадемуазель Моник немедленно отправилась в участок. На ее счастье, мсье Фавро оказался на месте и смог ее принять.

– Да-да, вспоминаю этого странного господина, – с некоторой гримасой отвечал лейтенант. – Он был действительно буен и пришлось посадить его в камеру. Однако точно ли вы уверены, что это ваш жених?

– Конечно, уверена, – отвечала барышня, – иначе бы зачем я к вам пришла?

Лейтенант, сраженный такой логикой, вызвал двух карабинеров, и уже через пять минут в его кабинет вошел светловолосый молодой человек крепкого телосложения с двухдневной щетиной на щеках. Голубые его глаза печально блуждали по сторонам, запястья были прочно скованы наручниками.

– О, Платон! – воскликнула мадемуазель. – Наконец-то я тебя нашла!

И, не давая молодому человеку опомниться, впилась ему в губы страстным поцелуем. Лейтенант Фавро стыдливо отвел глаза в сторону.

– Что тут происхо… – начал было молодой человек, однако барышня закрыла ему рот ладонью.

– Я пришла тебя вызволить, – шепнула она ему на ухо. – Говори на родном языке – и все будет в порядке.

Арестованный с пулеметной скоростью выпалил какую-то тарабарщину, которой ни Моник, ни подавно, лейтенант не поняли, потому что совершенно не понимали по-русски.

– Да, милый, да, – с нежностью отвечала ему барышня на французском. – Я вижу, ты так переволновался, ты перенес столько терзаний. Но теперь все позади, я спасу тебя.

Она повернулась к лейтенанту и непререкаемым тоном заявила, что забирает своего жениха. Фавро замялся: строго говоря, его следовало бы выслать из Монако, но если барышня обещает, что вывезет его сама, блюстители порядка, пожалуй, не будут предъявлять ему никаких претензий.

– Мсье Фавро, я вам клятвенно обещаю, что мы в ближайшее же время покинем княжество! – пылко проговорила Моник.

Лейтенант кисло подумал, что выражение «в ближайшее же время» звучит несколько приблизительно, однако после короткого размышления все-таки кивнул карабинеру, конвоировавшему арестованного, и тот снял с него наручники. Молодой человек стал растирать запястья, барышня тем временем наградила мсье Фавро поцелуем в щеку,