Он произносил слова размеренно, не принимая во внимание мой тон:

– Да какая разница почему? Может, действительно переживаю, как бы вас не похитили – и тогда всем моим помянутым сокурсникам придется помереть дебилами. Или подлизываюсь, чтобы потом на сессии зачлось. Или беспокоюсь, что сильно вас разозлил раньше, и пытаюсь наладить отношения. Или мне сегодня совершенно нечем больше заняться. Или я сам не понимаю, зачем вам навязываюсь, это вообще не в моем духе. Или мне захотелось трахнуть училку. Или…

Вот это я понимаю – юмор! Оборжаться. От последней фразы, выкинутой вскользь и словно между делом, меня в прямом смысле передернуло. А слово-то какое выбрал – омерзительно-откровенное, как будто говорил с дворовой шлюхой, а не с преподавателем. Я забылась, почти зарычала в неистовом желании его заткнуть и отвесила ему пощечину. Удар удался – хлесткий, звонкий, благо перчатку я заблаговременно сняла, как будто именно этим и собиралась заниматься. Дмитрий сильно дернулся, а в его взгляде я впервые увидела яркую эмоцию – вспышку злости. Он резким движением перехватил меня за запястье, точно я собиралась снова замахнуться, быстро наклонился к уху и угрожающе прошипел:

– Не делайте так больше. Если вы можете меня трогать, то и я могу трогать вас. Справедливо?

Я вмиг остыла и тотчас пожалела о несдержанности. Ведь он учащийся – что бы ни говорил, какие бы выкрутасы ни изображал, я не имела никакого права его бить. Это не только непрофессионально, неэтично и непедагогично, это просто дно. Даже покачнулась от накатившей тошноты. Выхватила руку и на пару секунд зажмурилась. Бессвязно запричитала:

– Простите… Зачем вы вообще такое говорили?.. Я не… Дмитрий, я ведь тоже человек – любого можно вывести из себя!

Но осеклась сразу, когда уловила его вновь изменившийся взгляд. Парень все еще не отодвинулся, лишь немного выпрямился и смотрел на мое лицо со слишком близкого расстояния. Краснеющая от пощечины щека настроения мне не прибавляла, но в глазах уже сквозил скорее интерес, чем недавнее раздражение. И голос мне показался неуместно мягким:

– Анна Андреевна, бездумно ляпнул. Не сопоставил, как прозвучит. Но что такого я сказал? Мне двадцать два – я о сексе думаю чаще, чем о ценных бумагах. Считаете, у половины студентов на ваш счет такая мысль не мелькала? Даже ужасный пучок на голове не помогает. Это комплимент, если что.

Я уже смогла взять себя в руки, потому отступила и холодно отрезала:

– Держите дистанцию, Дмитрий, и не забывайтесь! Студенты могут думать обо мне что хотят, но я в этом не участвую!

Развернулась и бойко пошагала дальше. А он зачем-то снова пошел рядом – я утешилась тем, что молча. Только возле моего подъезда подал голос:

– Ладно, извините меня. Анна Андреевна, да постойте – не надо прощаться на такой ноте.

– Вы ведь не умеете извиняться, – напомнила я.

Он уже снова улыбался – правда, криво и с подтекстом.

– Так научился. Гордитесь – вы отличный преподаватель.

Меня такая точка тоже устраивала. Я кивнула и попросила:

– Тогда забудем о произошедшем. Вы были неправы, и я была неправа. Квиты. Надеюсь, ничего странного между нами больше не повторится.

– Вот за это не ручаюсь, – ответил он, вынудив меня поскорее забежать в подъезд и спрятаться за спасительной дверью.

Потребовалось не меньше двух часов, чтобы отдышаться и окончательно прийти в себя. «Трахнуть училку»! Да как язык вообще повернулся? Какая невозможная пошлость! Невоспитанный хам совсем о границах забыл! Экзотики мальчику захотелось? Или просто по инерции провоцировал меня на взрыв – тогда все отлично, ему это удалось. Надо начать отмечать в календаре дни до конца учебного года и с удовольствием дожидаться, когда отвратительная группа финансистов покинет наш вуз.

Вместо этого я зачем-то открыла приложение соцсети и проверила входящие сообщения. Ничего. Мой недавно появившийся в списке контакт не строчил мне в личку. И обещанного «спокойной ночи» до конца дня так и не пришло – огромное спасибо. Вероятно, я действительно слишком близко к сердцу принимаю все его выпады. Молодой человек веселится за мой счет! Как будто я в его возрасте была образцом адекватности. А этот еще и баловень судьбы, которому по щелчку пальцев выдаются любые блага. Он прицепился ко мне лишь по одной причине – я смешно реагирую и добавляю ему стимула. Перестану – и он тут же потеряет интерес к этому аттракциону.

Я превосходно настроилась изображать из себя железную леди, но уже на следующий день произошел малюсенький форс-мажор, предотвратить который было невозможно. После пары я бежала по коридору, а из аудитории как раз вывалила группа финансистов. Я слишком резко притормозила, чтобы ни с кем не столкнуться, но в этот момент уже сзади на меня налетели буйные первокурсники. Запнулась о чью-то ногу, но не упала – меня успели подхватить за локоть и поддержать.

– Спасибо, Богдан, – я сразу поблагодарила Ярмилова, удивившись его ловкости.

Парень не растерялся:

– Осторожнее, Анна Андреевна. Алё, первачи, вы охренели?! Глаза разуйте, куда прете!

Передо мной извинились и промчались мимо, а студент как будто не спешил отпускать мою руку – наоборот, еще надежнее вцепился. Вторую ладонь мне на талию примостил, словно я шаталась или намеревалась снова упасть. И эта секунда была самой неудачной, чтобы вспомнить: именно Богдан во время травли писал какие-то пошлости обо мне. Немного покраснела я не от смущения, а от осознания правды: Жуковский вчера вечером не преувеличивал, когда говорил, что многие парни фантазируют на мой счет. Так из-за чего тут злиться? У них пока гормоны вместо мозгов – и это даже нормально. Мне следует не обращать внимания.

Вдруг пальцы его дрогнули, и Ярмилов резко отступил в сторону, поинтересовавшись сдавленно:

– Димон, ты чего?

Оказывается, тот остановился в метре от нас и, заложив руки в карманы, наблюдал за картиной. Уж не знаю, что такого страшного прочитал Богдан на его лице, но когда я обернулась, не разглядела у Жуковского ни единой эмоции. С тем же успехом он мог еще и зевать.

– Ничего, – ответил тот одногруппнику и пошел вперед, забыв даже поздороваться.

Уже на кафедре я получила сообщение – увидела мигающий значок и заранее каким-то неведомым образом угадала отправителя. Дмитрий, как обычно, выражался без обиняков, но с иронией: «Анна Андреевна, ни на что не намекаю, но вас тискают с поразительной регулярностью. А только я по роже получил. Начинаю подозревать,