— Полоски сушеной говядины, хозяин, — объяснила она. — Так, на всякий случай.

Катон кивнул в знак благодарности, прежде чем он и Макрон выскользнули из дома, а Петронелла тихо закрыла за ними дверь.

За городом было прохладно, и Катон был благодарен своему плащу. На небольшом расстоянии от дороги возле своих скакунов стояли солдаты эскорта вместе с Аполлонием и Фламинием. Соответствующее письмо и багаж Катона были отправлены вперед для обеспечения лошадьми, выделяемыми из армейского резерва, вдоль сдледуемого пути. Люди, выбранные для сопровождения, показали себя прекрасными солдатами с тех пор, как Катон принял командование когортой двумя годами ранее. Если дело доходило до драки, то лучших людей, чтобы прикрыть свою спину было и не найти.

Катон остановился и повернулся к Макрону. — Я прощаюсь здесь, мой друг.

Макрон кивнул, и они схватили друг друга за предплечья. — Пусть боги присматривают за тобой и защищают, господин.

Катон ослабил хватку, затем сунул руку в сумку и вытащил запечатанный воском свиток, заверенный его кольцом всадника. — Если со мной что-нибудь случится, этот свиток укажет тебе имя моего банкира в Риме и то, сколько он держит на моем счету. Еще есть дом. Приглашаю тебя жить там с Петронеллой, если вы решите не ехать в Лондиниум, пока Луций не станет достаточно взрослым, чтобы эффективно использовать свое наследство. Я положил свое новое завещание в сейф когорты, если оно понадобится.

— Будем надеяться, что оно не понадобится.

— В самом деле, — мрачно улыбнулся Катон и повернулся к ожидающим. Он снова застегнул пряжку седельной сумы, затем взял поводья, которые вручил ему Фламиний, и вскочил в седло своей лошади, каштановой кобылы, усевшись по удобнее для предстоящей поездки. Когда он был готов, он повернулся к остальным и увидел, что Аполлоний уже сел, не дожидаясь приказа. Он колебался, испытывая сильное искушение окрикнуть ему спешиться, но побоялся, что это может показаться мелочью и сорвать миссию с самого начала. Куда бы они ни направлялись, он не мог позволить, чтобы небольшая группа была расколота соперничеством и негодованием. Вместо этого он успокаивающе вздохнул.

— Посольский эскорт, по коням!

Мужчины забрались в седла, быстро устроились и взялись за поводья. Каждый нес личные вещи и походные пайки в крепких сумах, перекинутых через спины их кавалерийских лошадей. Поверх туник были надеты кольчужные доспехи, а шлемы, щиты и фляги свисали с лук седел. Непосредственно при них остались мечи и кинжалы. Один из мужчин нес знамя командующего Корбулона с изображением нападающего быка. Катон не хотел брать с собой штандарт, опасаясь, что он может стать трофеем для царя Вологеза, но Корбулон настаивал, утверждая, что это будет свидетельствовать о его добросовестности, а также доказывать, что Катон действовал от имени полководца.

Беглый взгляд на людей и их лошадей показал, что они были готовы, и Катон махнул рукой в сторону дороги впереди.

— Выдвигаемся!

Он ткнул коленями в бока лошади, и кобыла пошла вперед. Аполлоний двинул своего коня вперед рядом с Катоном, затем ехал Фламиний в сопровождении эскорта, в колонне по двое. Повернувшись в седле, Катон увидел Макрона прямо за воротами и поднял руку в знак приветствия. Макрон попрощался в ответ. Катон повернулся лицом к себе и заставил себя не думать о тех, кого он оставлял позади.

— Ты готов к этому, трибун? — спросил Аполлоний.

Катон взглянул на него и увидел расчетливое выражение в глазах собеседника. — Я всегда готов выполнить мои приказы в меру своих возможностей.

Грек посмотрел на него и цинично улыбнулся. — Стандартный ответ, какой я часто слышу. Тебе нужно будет постараться лучше, когда мы будем обращаться к парфянам. Я бы посоветовал тебе честно отвечать в таких вопросах и приберечь осторожные ответы на время, когда это будет более уместно. Это поможет тебе выглядеть порядочным человеком.

— Выглядеть? А что заставляет тебя думать, что я не порядочный человек?

— Я не говорил, что это не так. Но когда ты ведешь переговоры с парфянами, важно то, кем ты кажешься. Лучше быть интриганом и казаться честным, чем быть честным человеком, которого могут принять за заговорщика.

— И ты думаешь, что я такой?

Аполлоний на мгновение задумался, прежде чем ответить. — Мне сказали, что ты хороший офицер, и что ты столь же сообразителен, сколь и храбр. Однако я почти не знаю тебя, поэтому пока оставляю за собой суждение на потом.

— А как насчет тебя, Аполлоний? Какой ты человек? Мошенник? Шпион? Или дипломат?

Аполлоний усмехнулся. — Я — все это вместе, трибун. И даже больше. Просто будь благодарен за то, что я на твоей стороне. Пока что, — добавил он с задумчивым выражением лица.

Катон наклонился немного поближе и понизил голос, чтобы их не было слышно сквозь ровный топот копыт. — Я скажу это сейчас, грек. Если я хоть когда-нибудь подумаю, что ты обманываешь всех нас и заводишь нас в западню с какой бы то ни было целью, я сам перережу тебе глотку.

— Ты, конечно, можешь попробовать… Но полно, давай не будем начинать с плохого старта. Я работаю на Рим и твоего полководца. Корбулон полностью доверяет моему мнению и способностям, и ты тоже должен.

— Если я чему-то научился в жизни, так это то, что доверие нужно заслужить.

— Бесспорно, ценный урок. И, учитывая твой предыдущий опыт общения с покойной женой, я могу понять, почему ты так неохотно доверяешь людям.

Катон почувствовал холод в сердце. «Как во имя Плутона, этот человек узнал о предательстве Юлии?» Он чувствовал, что за ним внимательно наблюдают, пока он составлял свой ответ. Это вполне могло быть еще одной проверкой его способности справляться с неожиданностями. Или, возможно, грек просто подстрекал его для собственного удовольствия, хотя это было маловероятно. Аполлоний казался слишком самоуверенным и умным, чтобы получать удовольствие от таких дешевых уловок.

— Ты не мог знать о ней достаточно, чтобы судить о ней как о человеке, — сказал Катон с угрожающим оттенком. — Ты больше не будешь о ней говорить. И избавь меня от дальнейших разговоров. Нам предстоит долгий путь. Было бы лучше, если бы мы сосредоточились на том, что нас ждет впереди.

Аполлоний кивнул. — Как пожелаешь.

Катон прищелкнул пятками свою лошадь вперед и образовал разрыв примерно на два корпуса от остальных. Аполлоний не пытался угнаться за ним и слегка отступил, чтобы скакать рядом с Фламинием.

— Я так понимаю, ты слуга трибуна, — услышал его слова Катон.

— Я его раб, — категорично ответил Фламиний.

— Как