На красивом личике медленно проступило напряжённое недоумение. Армина переводила взгляд с Макс на Жерара и обратно. И Макс, почуяв слабину в искусной обороне, замаскированной кокетливым смущением, тут же поспешила ударить вопросом в образовавшуюся брешь:

– Это вы с Мари-Жанной чем-то её встревожили. Чем же? Мне интересно не столько то, что сказала вам бабушка, Армина, сколько то, что сказали ей вы и ваша подруга. Вы же подруги?

– С Мари-Жанной? – Армина пренебрежительно выставила вперёд нижнюю губку. – Вот уж нет!

– А я вот уверена, что у вас двоих был какой-то план, – довольно жестко сказала Макс. – Скорее всего, из-за денег. Или из-за наиболее выгодной для вас части наследства.

– Возможно, такой план был у Мари, но не у меня, – проблеяла Армина. – Я ничего про это не знаю.

– Почему ваша бабушка отправилась перед сном целовать вас и Мари-Жанну и почему она плакала? – спросила Макс ещё жёстче. – Что вы скрываете, мадам? И не пора ли раскрыть всё перед вашими родителями и мужем? Если это была какая-то шутка, она затянулась. Вы заставляете нервничать всю свою семью.

– Ничего, им полезно понервничать, – пробормотала Армина.

– Я не слышу ответа на мои вопросы, мадам Бальзе.

– Мадам Бальзе, очевидно, хочет поговорить со мной наедине? – встрял Жерар.

Макс не видела его лица, но, очевидно, оно выражало что-то такое, отчего Армина вдруг втянула голову в плечи и сказала:

– Я всё расскажу! Это Мари-Жанна, она… Тем вечером она подошла к бабушке и сказала, что мой брат Флобер жив. Точнее, что он жив и сидит в моей комнате. Я узнала об этом, когда бабуля появилась у меня в комнате. Уже неподалёку от моей спальни я услышала её голос. Видимо, кто-то спросил её, не перепутала ли она двери, и бабуля ответила: «Хочу поцеловать внучку на сон грядущий». Кажется, это была Моник. Потом бабушка вошла и спросила, где Флобер. Я же тогда так и подумала, что кто-то над ней подшутил! Что это была Мари, ведь я видела, как она шептала что-то бабушке после ужина… Ну я и разозлилась! Вовсе не надо было напоминать нам о Флобере и обо всём, что с ним произошло, всё-таки Мари-Жанна бездушная кукла! Это ведь мой брат…

Тут девушка всхлипнула и проворно вытерла нос и глаза платочком. Возможно, чтобы никто не заметил полное отсутствие слёз.

– Ага, – сказала Макс. – Но после этого, по свидетельству Люсьена, ваша бабушка заплакала и пошла к Мари-Жанне…

– Конечно, она заплакала! Видели бы вы, как она его любила, этого Флобера, – Армина слегка фыркнула. – Нет, я, конечно, тоже любила своего брата… В общем, когда бабуля спросила, где Флобер, она никак не могла взять в толк, что его на самом деле нигде нет. Ведь он умер! Я подумала, что пускай ей это втолковывает моя так называемая кузина, и сказала: «Почему бы тебе не спросить Мари-Жанну?!» И бабушка покатила к ней. Вот и всё, что я могу сказать.

Жерар склонился к уху Макс и щекотно зашептал:

– Уточни, как он умер.

– Простите, что напоминаю вам о неприятных и страшных днях, мадам Бальзе, но как именно умер ваш брат? – спросила Макс, которая и сама думала задать этот вопрос.

– В этом нет никакого секрета, и вам наверняка уже известно, – начала Армина.

– Просто скажите, мадам Бальзе.

– Он связался с плохой компанией, – сказала девушка, – где и умер от пьянства. Мне так сказал отец.

– Вы были на похоронах? – спросил Жерар. – Вы и ваша бабушка видели тело Флобера?

– Мы видели в гробу человека с бледным лицом он походил на восковую куклу из «Музея Ужасов мадам Пико», – ответила Армина. – Он не слишком походил на моего брата. Думаю, поэтому бабуля и поверила, что он мог остаться в живых.

– Понятно, – сказала Макс.

– Она не лжёт, – прошептал ей на ухо Мильфей. – Теперь уже нет.

Макс была склонна в это поверить хотя бы потому, что в уголках глаз девушки появились настоящие слёзы, и она поспешила их вытереть – но всё-таки одна убежала от носового платка и скатилась по гладкой розоватой щеке.

– У вас есть фотография Флобера, мадам Бальзе? – спросила Макс.

Армина покачала головой.

– Из-за той истории с плохой компанией… Отец так рассердился на брата, что сжёг все его фото.

– Можете описать его? – с надеждой спросила Макс, помня про носатого спутника Орабель, которого описал фотограф.

– О, он был самый обыкновенный юноша. Мы не слишком похожи – он скорее напоминает отца.

Макс кивнула. У Жильбера был вполне внушительный профиль. Хотя по-настоящему крупные, длинные, с горбинкой носы были в этой семье у приемных близнецов, Констанс и Константэна. И детектив снова подумала о них. И снова наткнулась на то же возражение от самой себя: у них не было мотива.

Хотя, если есть подозрение, то всё равно лучше проверить ещё раз. Поговорить с каждым отдельно…

Армина, после пары уточняющих вопросов о внешности брата, окончательно расстроилась, расчувствовалась и ушла. В бильярдную заглянул Брюно.

– Мадемуазель детектив ещё не закончила допрашивать хозяев? – спросил он с холодной вежливостью.

– Мадемуазель хочет расспросить, – Макс нарочно сделала ударение на этом слове, противопоставляя его схожему «допрашивать», – Мари-Жанну Крутон.

– Это невозможно, она ушла к преподавательнице музыки. Будет лишь к вечеру, – сказал дворецкий.

– Вот как, – сказала Макс настороженно.

– Ничего себе у неё уроки, долгие какие, – заметил Жерар. – И часто девушка занимается?

– Мадемуазель очень любит учиться. В воскресенье, вторник и четверг у нее музыка и живопись, в понедельник и среду танцы, а в пятницу фехтование.

– А суббота как же? Мадемуазель отдыхает в субботу? – живо заинтересовался Жерар.

– Раньше отдыхала. А сейчас и уроки стали дольше, и суббота занята. Но не припомню, чем: в расписании этого ещё нет. Может быть, механикой или вождением: вчера мадемуазель пришла с руками, испачканными чем-то чёрным, и на ее брюках было машинное масло.

Очень интересно. Но ведь в утро исчезновения бабушки Орабель девушка