— Поначалу я был счастлив, с радостью вернулся в разведотряд. Но потом начались проблемы: после каждой стычки или тренировки, где приходилось колдовать, меня скручивало от боли в ладонях. Целители долго не могли понять, в чем дело, пока однажды не ушли мы на задание с валькириями. И старшая их боевой ватаги, посмотрев на мои руки и заглянув в голову, как они умеют, установила точную причину.

Он дернул за шнур, включая люстру под потолком, и протянул Июлии ладони, чтобы та увидела много мелких и едва заметных глазу шрамов, испещривших кожу.

— Огневики считаются самыми сильными из стихийников, наш дар поддерживает внутренний жизнеогонь. А мой после случившегося ополчился на данную мне ипостасью магию, и стал ее подавлять. Болью, различными вариантами недомогания, ночными кошмарами. Валькирии говорили, нужно лечить разум, который так сильно испугался ядовитого непокорного пламени, что отвернулся и от собственного естества. Но наши целители ничем мне помочь не смогли.

Гелиос нервно дернул уголком рта и закончил историю.

— Приходилось терпеть. Заживлять шрамы по ночам, спать с перебинтованными руками, а еще сцеживать часть жизнеогня с помощью кровопускания. Здоровье у меня железное, поэтому помогало ненадолго. Так я и жил, пока не встретил одну миленькую феечку из рода фейри, которую сначала обидел по дурости, но потом возблагодарил всех богов, что это сделал. Как бы я иначе понял твою особенность?

Июлия сидела молча, пытаясь переварить услышанное. Бестия вернула ее в реальность, ткнувшись головенкой в руку — чего, мол, сидишь без толку, гладь давай.

— Получается, я оттягиваю часть твоего жизнеогня, давая возможность колдовать без боли? И не ограничивать себя в использовании стихии на полную мощность?

— Именно, — кивнул сокол. — С начала жизни в крепости я впервые за много лет не пользуюсь заживляющими средствами, мне просто это не нужно. И творю тонкую магию, тренирующую ловкость пальцев. До этого не мог, я же постоянно их колол, чтобы сливать кровь.

Гелиос встал, прошелся по комнате, разминая затекшие ноги, а потом снова взглянул на Июлию.

— Поэтому пусть думают, что хотят, пусть Ровена злится, она просто безмозглая дура и ничего не понимает. Я прошу, продолжай делать то, что ты делаешь, и сейчас, и после победы над белобрысыми, если мы выживем.

— Конечно! — с радостью согласилась Июлия. — Я помогу тебе, а ты мне, и обоим станет намного легче.

— Вот и славно, — и рыжий впервые улыбнулся ей приветливо и открыто, как другу. — Кстати, раз уж нам оказалось полезным проводить время вместе, я могу заодно заняться твоими тренировками. Кое в чем магия наших народов совпадает, например, в творении иллюзий.

— Самое бестолковое умение, — с досадой фыркнула девушка и тоже встала. — Ищейкам с белобрысыми красивые картинки показывать?

— Не скажи. Иллюзии могут быть очень опасными для врага и отличаться от реальных существ из плоти и крови только своей недолговечностью. Завтра на закате продемонстрирую несколько фокусов, думаю, тебе понравится.

В эту ночь впервые за долгое время Июлия засыпала легко, без мрачных мыслей. Даже противная знахарка Ровена больше не несла угрозы для ее репутации. Рыжий сокол, сам того не осознавая, не только снял с души феи огромный камень, но и в очередной раз повел себя, как настоящий рыцарь и защитник из волшебной сказки.

«Права была Кира, — с улыбкой думала Июлия, проваливаясь в сон. — Наши парни действительно самые лучшие».

* * *

Рику в эту ночь не спалось. Он без перерыва ворочался с боку на бок, а когда проваливался в дрему, тут же начинал храпеть и будить жену. Сам на себя досадуя, он встал, оделся и пошел на кухню заварить успокаивающего чаю с иномирными травками.

Циферблат на стенке возле холодильника показывал второй час, но сон, как оказалось, не шел еще и к семейству дворфов. Они сидели за обеденным столом, доедая вприкуску с чаем остатки пряников из пекарни фазана Мебиуса, переданных вместе с целительницей. Рик уже хотел повернуть назад, но Гиннар увидел его и замахал рукой, приглашая присоединиться.

Изрядно удивившись, Рик присел напротив Зигфрида. Тот поднял на него глаза из-под кустистых рыжих бровей и тихо шепнул:

— Спасибо тебе. А то уже сколько дней прошло, а я так тебя и не поблагодарил…

«Кажется, исцеление волшебной настойкой проходит благополучно», — сообразил Рик, и тут же смутился.

— Да ладно, чего уж там, главное, мы выбрались живыми и сейчас все в порядке.

— Нет, не ладно, — вдруг возмущенно хлопнул ладонью по столу Гиннар. — У меня характер, конечно, не сахар, да и все вы тут, мягко говоря, не драгоценные камушки из казны соколиного правителя. Но ты спас моего сына, рискуя собой. А никто в обоих мирах не смеет упрекнуть старого Гиннара в неблагодарности. Говори, чего тебе хочется, и не смей отказываться, обижусь, ей-ей!

Рик от неожиданности едва не просыпал мимо чашки успокоительный травяной сбор.

— Я даже не думал о какой-либо компенсации, — честно признался он. — И не знаю, чего мне хочется.

— Как так? — всплеснул руками старик. — Мы же мастера на все руки! Хошь, ковер-самолет тебе сделаем быстрее, чем у соколиного главнюка? Или ящик музыкальный, который песни орать будет целыми днями без подзарядки?

— Или колесницу, как та, на которой мы драпали, — добавил полудворф, почесывая рыжую бороду.

— Не-не-не, вот без колесницы я точно обойдусь, — Рик содрогнулся, вспомнив скачки по небу, земле и воде, после которых желудок пришел в норму лишь через сутки. — И ковер мне без надобности, куда я на нем? Чтобы соседку нашу до инфаркта довести? Ее же удар на месте хватит, если вдруг увидит, что мы по небу летаем…

И замолчал, внезапно вспомнив любимый и очень старый фильм из ныне запрещенных.

— А вот идея насчет полетать здравая, — медленно произнес Рик, думая о своей самой иррациональной детской мечте. Кто сказал, что нельзя ее воплотить в жизнь, если сама судьба предлагает ценный дар? — Может, соберешь мне штуку типа ранца, которая на спину вешается и позволяет держаться на высоте за счет извергаемого пламени? Фильм раньше показывали, где наемник в броне и шлеме летал на подобном устройстве, и стрелять мог с воздуха, у него в наручах были лазеры…

— Это где чудик маленький и лопоухий был, зеленого цвета? — обрадовался Зигфрид. — Я тоже его смотрел. Там еще главный злодей пыхтел, словно у него болезнь легочная.

Полудворф смешно выпучил глаза, протянул вперед руку со скрюченными пальцами, пошевелил ими у Витта перед носом и просипел:

— Познаааай теооомную сторону!

— Спасибо, предпочту печеньки, — с достоинством ответил Витт, беря с