иранском городе в первой половине XIX в. было купечество. В основном в его руках сосредоточивалась внешняя и внутренняя торговля. Особенностью иранского купечества являлась тесная связь с крупными землевладельцами и духовенством. Шахская казна и отдельные сановники также были активными участниками торговли.

Внешняя торговля Ирана контролировалась тегеранским правительством не полностью. Местные власти провинций имели право определять условия торговли. Иран торговал преимущественно со своими соседями: Османской империей, Россией, Бухарским ханством, Афганистаном, Индией и арабскими княжествами. Европейские товары ввозились в Иран не только иранскими и европейскими купцами, но и турецкими, индийскими и арабскими.

Во многих отраслях ремесленного производства функции производителя и продавца объединялись в одном лице. Ремесленник-торговец оставался чуть ли не самой заметной фигурой на иранских базарах, особенно в небольших городах. Наемный труд применялся довольно широко и в городе и в деревне. В городах выделялась еще одна часть населения, так называемые деклассированные элементы (лути). Они играли видную роль почти во всех городских восстаниях. В 1815 г. тегеранские лути, подстрекаемые шейх оль-исламом, разгромили армянский квартал. Городские низы были использованы шиитским духовенством при разгроме российской миссии в 1829 г.

В конце XVIII — начале XIX в. в Иране было относительно много рабов, преимущественно из христиан и негров. Захваченные в плен обычно превращались в рабов. Несмотря на подписание договоров о запрещении работорговли в Персидском заливе (1845, 1847 г.), она продолжалась в Систане и Белуджистане.

Немусульманское население Ирана — христиане (главным образом армяне и ассирийцы), парсы (гебры, зороастрийцы), иудеи — занимали униженное положение. Национально-религиозные меньшинства старались держаться компактно, прибегая в случае необходимости к защите своей религиозной общины. Армяне, евреи, ассирийцы и парсы составляли незначительный процент в общей массе населения и не оказывали заметного влияния на политическую и культурную жизнь Ирана.

В 50-е годы XIX в. в Иране проживали 9 млн человек. Налогом облагались 3 млн оседлых жителей и 3 млн кочевников. Традиционными и законными в соответствии с шариатом считались 10 % отчисления в казну с любого вида доходов, а в военное время — 25–30 %. Однако в действительности этих правил никто не придерживался, и налоги определялись губернатором провинции, а затем раскладывались по более мелким административным единицам. Сохранялась круговая порука при выплате налогов с деревни и сенфа (цеха), хотя и намечалась тенденция к более индивидуальному обложению.

Некоторые губернаторы провинций систематически отказывались вносить налоги в казну, а правители ряда областей, например Бендер-Аббаса, вообще не хотели платить налог иранскому правительству, считая себя независимыми от Ирана. Несвоевременное поступление налогов было обычным явлением.

При Каджарах все шире стала практиковаться выдача баратов (распоряжений) на получение налога с какого-либо района или его части в качестве жалования чиновников. Сбор налогов отдавался на откуп, что свидетельствовало о неразвитости налоговой системы, а также о неспособности государства обеспечить сбор налога силами чиновников (бюрократический аппарат в это время был невелик).

К середине XIX в. в Иране происходят существенные сдвиги в социально-экономической жизни, связанные с проникновением западноевропейского, прежде всего английского, капитала.

Ввоз дешевых иностранных товаров оказывал разрушительное действие на иранское ремесло и промышленность, которые не могли противостоять иностранной конкуренции. Правительство ничего не делало для защиты местных производителей, особенно страдала текстильная промышленность. Широкомасштабный торговый кризис 1836–1837 гг. в Иране привел к разорению многих иранских купцов, они были вытеснены из внешней торговли иностранными торговыми домами.

Проникновение иностранного капитала в страну также ухудшило положение крестьян. Росла экономическая кабала. Если в Европе ссуды давались под 3–6 % годовых, то в Иране — под 30-100 %. Многие крестьяне уходили на заработки в города и пополняли ряды городской бедноты.

Протесты и недовольство крестьян часто сливались с возмущением разорившихся торговцев и ремесленников. В целом ухудшение материального положения народных масс создавало широкую социальную базу для антиправительственных выступлений, которые принимали в Иране форму религиозных движений.

Особую опасность для властей представляли бабидские выступления середины XIX в. (названные по имени идейного руководителя движения Баба). Движения бабидов проходили под уравнительными лозунгами. Большую часть участников движения составляли мелкие ремесленники, торговцы, крестьяне и исламское духовенство. Они выступали за отмену налогов, частной собственности, равенство женщин, введение общности имущества. Стихийные и разрозненные бабидские протесты были жестоко подавлены властями.

Бабидское движение стало следствием обострения социальных противоречий в Иране, которые усиливались в результате проникновения иностранного капитала в страну. Наиболее дальновидная часть правящего класса понимала необходимость изменения существующего положения.

Северный Иран — Азербайджан, Гилян, Мазендеран, более тесно связанные с европейским рынком, раньше других ощутили необходимость реорганизации хозяйства и управления.

Впервые при Каджарах к середине XIX в. начинает складываться оппозиция шахскому самодержавию на базе просветительства и реформаторства, получивших свое развитие во второй половине XIX в. Важно отметить также проявление политического самосознания у части представителей имущих классов, которые выдвигали требования улучшения государственного управления, соблюдения законности, «справедливости», а также развития экономики и культуры. Идеи модернизации общества проникли в Иран в результате расширявшихся контактов с европейцами, ознакомления с достижениями жизни и культуры Европы, а также под влиянием реформ (так называемый «танзимат») в соседней Османской империи.

Наиболее активным сторонником проведения реформ в Иране был Мирза Таги-хан.

Амир Кабир

Мирза Мохаммад Таги-хан Фарахани (1808-09.01.1852). Мохаммад Таги был сыном Махмуда Курбана Кербелаи, повара в семействе правителя Персидского Ирака — Иса Фарахани. После назначения Иса Фарахани на должность каем-макама при наследнике престола Аббас-Мирзе, семья М.К.Кербелаи переезжает в Тебриз, где он становится управляющим в доме Фарахани. Мохаммад Таги воспитывался вместе с детьми и внуками каем-макама, с детства был знаком с наследником престола и будущим шахом Насер ад-Дином.

Личные качества Таги-хана — природный ум, образованность, работоспособность, умение вести канцелярскую работу, организаторские способности, поддержка каем-макама и наследника способствовали его выдвижению. Таги-хан стал чиновником в канцелярии наследника Аббас Мирзы в Тебризе. В составе «извинительного» посольства Хосров Мирзы в 1829 г. он посетил Петербург.

Таги-хан в 1831 г. стал заместителем командующего армией наследника в Азербайджане, получил титул хана. В 1843 г. он был назначен на пост амир-незама (командующего) армией наследника.

Семейные связи также обеспечивали Таги-хану необходимую поддержку; он был женат на одной из дочерей Фатх Али-шаха, сестре Насер ад-Дина. Мирза Таги-хан в 1843–1847 гг. возглавлял иранскую миссию в Эрзеруме при определении границ с Турцией. Общаясь с европейцами, работавшими в комиссии по разграничению, проживая длительное время в Турции и посещая Россию, а также занимая высшие административные и военные посты при наследнике престола в Азербайджане, мирза Таги-хан приобрел необходимый опыт и знания в управлении страной.

Вступив на престол в 1848 г., Насер ад-Дин-шах назначил Таги-хана садр-азамом (премьер-министром) и присвоил ему титул «Амир Кабир» («Великий эмир»). Таги-хан получил неограниченные права по управлению