армейские полки вне очереди. Необходимо, однако, заметить, что эти гвардии полковники были, как правило, превосходными командирами.

Главной причиной разнородности состава нашего офицерского корпуса была разнородная его подготовка. Кадетские корпуса, а вслед за ними и военные училища, делились на привилегированные и непривилегированные, в училища этой последней категории принимались и не окончившие курса в гражданских заведениях. Уклад жизни, самые программы были различны. При разборке вакансий большинство юнкеров смотрели не на полки, а на стоянки. Кончавшие первыми разбирали лучшие стоянки, кончавшим последними доставались медвежьи углы. Таким образом, одни полки комплектовались портупей-юнкерами, другие последними в списке. Но тут решающий корректив вносила сама жизнь. Последние в школе оказывались часто первыми в строю и в бою, тогда как карьеристы, выбиравшие не полк, а комфортабельную стоянку, обычно мало что давали полку.

Создание единого и сплоченного офицерского корпуса было государственной необходимостью. Для этого требовалось вернуть гвардии ее первоначальное назначение. Гвардия Петра I была государственным учреждением исключительной важности – мыслящим и действующим отбором страны. Павел Петрович совершенно исказил ее характер, передал ее на отбор исключительно физический по королевско-прусскому образцу.

Все милютинские пехотные училища надлежало закрыть, а кандидатов в офицеры (юнкеров) и офицеры запаса (вольноопределяющихся) «писать в гвардию». Трехлетняя гвардейская шлифовка дала бы однородную, тесно сплоченную, проникнутую одинаковыми воззрениями офицерскую среду, и на этом несравненном фундаменте можно было возвести безбоязненно грандиозное здание обновленной Российской Империи. Каждый гвардейский полк имел бы в своем составе два «школьных» батальона (юнкерский для подготовки кадровых офицеров и вольноопределяющихся – для подготовки офицеров запаса) и два «строевых» (солдатских). Портупей-юнкера в звании гвардии сержантов и капралов должны были бы иметь вход ко Двору.

По истечении трехлетней научной и строевой подготовки юнкера и вольноопределяющиеся производились бы в гвардии прапорщики с переименованием затем в армейские подпоручики. «Строевые» батальоны могли бы нести гарнизонную службу в столице и участвовать в походах, что вернуло бы нас к положению, существовавшему во времена Миниха и Кейта.

Императорское правительство совершило жестокий промах, недооценив великой политической роли в стране организованного, сплоченного в монолит офицерского корпуса. Оно не сумело ни его подготовить, ни его ориентировать. Император Николай Александрович смотрел на военных как на членов семьи, инстинктивно угадывая в офицерах вернейшую опору государству. Чувствуя фальшь и интриги придворной среды, Государь в последние годы перед Мировой войной искал общества офицеров, запросто посещая собрания. К сожалению, практически эти чаяния не вылились в законодательстве.

Эволюция нашего плана войны

Когда в результате франко-германской войны на нашей границе создалась – не без нашего просвещеннейшего содействия – могущественная Германская Империя, правительство Императора Александра II увидело, что в своем германофильстве зашло слишком далеко. Начиная с 1873 года под руководством сперва графа Милютина, затем генерала Обручева началась работа по составлению плана войны с западными нашими соседями. В 1879 году был заключен Тройственный союз, направленный определенно против России, а в 1880 году генералом Обручевым был составлен первый план войны с обеими немецкими державами. План этот подвергся изменениям в 1883 и 1887 годах, но основная его идея оставалась незыблемой: используя выгодное географическое положение вдававшегося в глубь вражеских земель Царства Польского (Передовой театр) и опираясь на продуманную систему крепостей, бить по сообщениям противника. Удар по германцам наносился из бугонаревского района в тыл Восточной Пруссии, удар по австрийцам – вдоль берегов Вислы в тыл Восточной Галиции.

Главные силы направлялись против Австро-Венгрии. Несмотря на то что с Францией не имелось никакого соглашения, генерал Обручев полагал, что она не останется безучастной зрительницей и поспешит воспользоваться случаем для реванша, связав немцам руки. Особенно четко была выражена идея удара по австрийцам в плане 1887 года. Обручев направлял против Австро-Венгрии 405 батальонов, 378 эскадронов и 1318 орудий, тогда как против Германии противника более высококачественного – 461 батальон, 276 эскадронов, 1254 орудий. Стратегические резервы направлялись на австрийский фронт.

В последующие годы активная в общем идея плана войны понемногу стала утрачивать свою четкость. По плану 1890 года силы австрийского фронта оставлены в общем без изменений (396 батальонов, 405 эскадронов, 1324 орудия), тогда как германский фронт был доведен до 531 батальона, 322 эскадронов и 1304 орудий. В дальнейшем этот последний был еще усилен: согласно заключенной 17 августа 1892 года франко-русской военной конвенции, Россия обязалась выставить против Германии 800 тыс. бойцов.

В 1900 году военный министр генерал Куропаткин составил новое – 18-е расписание, согласно которому против Австро-Венгрии развертывалось 540 батальонов, 459 эскадронов и 2064 орудия, а против Германии – 618 батальонов, 450 эскадронов и 1944 орудия (мы знаем, что в 1898 году вооруженные силы России увеличились). Всего развертывалось шесть армий: три против Германии 1-я на Немане, 2-я на Нареве, 6-я в резерве у Вильно, три против Австро-Венгрии – 3-я у Люблина, 4-я у Холма, 5-я у Ровно. Расписание корпусов по армиям в общих чертах осталось неизменным с 1900 по 1914 год: 1-я армия из корпусов Виленского округа, 2-я – Варшавского, 3-я – Московского, 4-я Киевского, 5-я – Одесского, 6-я – Санкт-Петербургского.

Генерал Куропаткин считал, что Германия двинет свои главные силы против России. Основная идея осталась прежней – главный удар по австрийцам (и эту выдержку следует поставить Куропаткину в заслугу, как редкий у него случай проявления воли). Генерал Куропаткин просил высказаться по существу плана М.И. Драгомирова. Герой Зимницы был категоричен: главный удар надлежало нанести Германии как наиболее опасному врагу; удар повести из Передового театра прямо на Берлин; для этого решительного удара сосредоточить подавляющие силы, жертвуя второстепенными направлениями в пользу главного. Цельность и решительность этого взгляда испугали робкую и половинчатую натуру генерала Куропаткина. Записка М.И. Драгомирова, указывавшая на большой стратегический глазомер автора, на плане так и не отразилась. Характерно, что к ноябрю 1914 года обстоятельства на левом берегу Вислы совершенно стихийно сложились в духе предложения М.И. Драгомирова: там столпилась большая часть наших корпусов, но ослабленных уже и действовавших на совершенно необорудованном театре. Поход на Берлин, задуманный Ставкой, мог быть – и стал – при таких обстоятельствах лишь покушением с негодными средствами.

В 1902 году было санкционировано деление вооруженной силы на фронты, названные сперва – по противникам – Германским и Австрийским, затем географически – Северо-Западным и Юго-Западным. Во главе первого был поставлен великий князь Николай Николаевич при начальнике штаба генерале Палицыне, во главе второго – генерал Куропаткин с начальником штаба генералом Сухомлиновым. Превосходный кавалерист, великий князь объехал со своим начальником штаба верхом весь свой фронт