прическе короче, чем даже у Вик, и… В основном в цвете волос. Сейчас они были бесподобно пурпурные. В прошлую встречу с Андре, Грег помнил, они были нежно-салатовые, как первая травка. Взгляд Брока намертво прилип к пурпуру на голове Андре — Лиз даже наступила парню на ногу, отдавливая её тяжелым, рифленым ботинком. Не помогло. Одли, натянув на себя рубашку, отчаянно пахнувшую зомби и кровью, подошел ближе, обнимая Брока за плечи, словно понимал — все это не к добру. Знал бы он характер Андре поближе — тащил бы Брока уже прочь. Жаль, что не предупредить.

Внимание мужчин было прочно приковано к Андре, живо улыбнувшейся всем и сразу — у неё была удивительная, даже больше шаловливая, чем заигрывающая улыбка, заставлявшая окружающих расплываться восковой лужицей у её ног, уж Грег это знал, как никто иной — стоило ей улыбнуться гувернантке или отцу, как даже тот прощал ей все шалости. И нотации вкупе с розгами обрушивались только на Грега. При этом в Андре не было ни капли лжи, притворства или попытки избежать наказания. Она сама потом плакала рядом с Грегом, утешающе гладя его после очередного наказания. Просто живая мимика, просто открытая миру душа, просто невероятная чистота помыслов и стремлений. Даже отец в своей дикой набожности не смог изменить её. Это как магнитом притягивало к Андре друзей и поклонников, их даже не пугало её происхождение — отец отказывался её признавать, хоть и позволил жить в доме и воспитываться, как Блек. Впрочем, когда в Андре лет в тринадцать-четырнадцать проснулся талант к механике и эфиру, он об этом сильно пожалел и выселил в поместье за город. Эфир ей, конечно же, заблокировали второй укрепляющей печатью.

Брок наклонил голову на бок и задумчиво промычал, намекая, что Грег увиливает от обязанностей:

— Ммм..?

Грег вздохнул и громко сказал на всю залу:

— Леры и неры, позвольте вам представить мою сестру нериссу…

— Керу! — тепло улыбнулась Андре, без боя беря в плен всех констеблей-керов.

— …нериссу Андре Риччи! — Грег профилактически отступил в сторону, чтобы нога в высоком сапоге на устойчивом каблуке не обрушилась на его стопу — Андре умела отстаивать свои ценности. Для этого у неё были навыки боя, которые ей преподавал сам Грег, пистолет и крайне тяжелый гаечный ключ для ситуаций попроще. Брок заметил маневр Грега и понятливо улыбнулся — Лиз была такой же. На мыске его туфли красовался отпечаток её ботинка.

— Кера Андре Риччи, — мелодично представилась Андре — она всегда отстаивала то, что считала для себя важным.

Продолжения в виде титула виконтессы и названия рода Монтов не прозвучало, так что до всех быстро дошел её статус, на который она не обращала внимания — балы и суаре её никогда не привлекали, хоть нерисса «Птичка» Риччи, мать Андре, обучила её всему, что знала сама, да и гувернантки старались.

Грег повернулся к Андре и принялся представлять ей окружающих:

— Андре, прошу любить и жаловать моих друзей, знакомых и сослуживцев. — Первой он представил Лиз: — моя невеста лера Элизабет де Бернье.

Зал одобрительно загудел — вот чего Грег не ожидал совершенно: он чужой тут. Или все же стал своим, когда вслед за инквизиторами ворвался в подвал и принялся таскать наверх не только бессознательные тела констеблей, но и немногочисленных случайно попавших в заварушку задержанных?

Брок даже одобрительно хлопнул Грега по плечу:

— Поздравляю! Только не забудь зайти за документами о разрыве моей помолвки…

Грег подтвердил кивком, а Андре, радушно обнявшая немного стесняющуюся Лиз, рассмеялась:

— Молоток, братец! Так держать — некоторых лер стоит отвоевывать с боем!

Грег продолжил представлять:

— Лера Виктория Рена… — он запнулся, вспоминая о новом титуле у Эвана — возможно, родовое имя Виктории теперь радикально изменится. Эван спокойно подсказал:

— Ренар-Хейг.

— Лера Бла… — Аранда была пока еще в статусе задержанной, но не представить было бы нарушением этикета. Его снова поправили — в этот раз сама лера:

— Нера. Нера Зола Аранда и никак иначе.

На этом леры закончились, и Грег перешел к мужчинам, конкретно к Броку:

— Лер Брок Мюрай, герцог де Фор…

— Просто Брок Мюрай, — он оборвал его, восхищенно сверкая зелеными глазами — в свои двадцать шесть Андре была прелестна. Ох и нарвется же Брок на гаечный ключ и мировоззрение Андре!

— Лер Эван Ренар-Хейг, герцог…

Эван опять пришел на помощь:

— …Аквилиты, граф Игнис Трина…

Его перебил Брок, забывая о церемонии знакомства:

— Что там про Вольный город было, Эван?

Тот пожал плечами, словно не замечая, как взгляды всех мужчин жадно устремились на него:

— То и было. Аквилите вернули её вольности.

— Иии…? — это уже не выдержал Одли, выражая общее любопытство столь неожиданным фактом. Грег еле сдержал ругательства — он уже знал, к чему это ведет. Аквилита не любит не только Эвироков, Монтов она, оказывается, тоже на дух не переносит и мстит за своих. Что ж… Зато он тоже будет свободен, как вольный ветер, подобно Элизабет. Его тут ничто не держит. Дело Чернокнижника почти раскрыто, осталось расставить последние точки над рунами и… Все.

— Иии… — продолжил Эван, — у нас снова есть только полиция. Войска через пару дней вернутся на Маяковый… Грег, получается, мой подчиненный. И поскольку за заслуги рода Монтов перед королем его повысили до подполковника, прости, Мюрай, но он твой начальник. Суперинтендант Особого отдела, точнее управления полиции. Пока как-то так. — Эван задумчиво потер висок, как любила делать Вик, заставляя Одли вздыхать:

— Эти Ренаро-Хейги вообще одинаковые…

Грег старательно безмятежно обвел взглядом несколько удивленную и возбужденную заявлением Эвана толпу и заставил себя расслабить пальцы, унимая не гнев — перекипел уже, — унимая обиду. Он при всей его неидеальности любил свое дело. Брок хмурился, пытаясь что-то понять. Одли висел мертвым грузом на его плечах. Только Виктория улыбалась, словно Грег заслужил это все. Лиз переводила настороженный взгляд с Брока на Грега и явно не знала, кому сейчас сочувствовать.

Эван признался:

— Простите, пока не совсем соображаю, денек тоже был тяжелый, как и у вас. Потом обдумаю сложившуюся ситуацию и как-нибудь придем к общему, всех устраивающих решению.

Грег спокойно, чтобы ни дай Боги никто не увидел, чего это ему стоило, сказал:

— Не беспокойся, Эван, я подам в отставку. Я не буду переходить дорогу Мюраю. А сейчас, позвольте все же закончить… — Он с примерзшей к губам улыбкой заставил себя представлять остальных: Николаса Деррика, Одли, Алистера, Себа, констеблей… Если кто-то и ждал, что он ошибется или не вспомнит имя, то глупо ошибался. Пусть он