— Черт, сэр, мы почти закончили. Ещё пять минут, и мы осветим это место, как на Четвёртое июля.

Пять минут, пять минут, подумал Ригер. Есть у нас хотя бы пять минут? Он не знал. Он просто не знал.

В общем, он был сильным, уверенным лидером… но с каждой минутой чувствовал себя всё слабее. А всё это место, это ужасное место. Оно высасывало из него жизнь.

— Хорошо, пять минут. Не больше.

— Принято, «Первый».

— По крайней мере, связь между костюмами работает, — сказал Канг.

Или ей разрешили работать, подумал Ригер.

* * *

Следом они нашли рубку Джорджа Хенли. Стены были оклеены распечатками с изображением города фитериан. Узкий и загромождённый, он походил на кошмарный лабиринт из черного базальта, острые шпили которого клыками вздымались высоко вверх. Были там и карты. Одна лежала поверх другой. До города было лишь несколько часов езды.

— Глянь сюда, — сказал Канг.

Фотографии. Зернистые изображения чего-то вроде огромного бугристого черепа из крапчатого голубоватого материала похожего на металл. Пятнадцати или двадцати футов в длину, гротескный и гипертрофированно козлоподобный, он походил на череп барана, напоминая Ригеру виденные им средневековые гравюры с изображением Черного Козла на ведьмовском шабаше. Эта мысль заставила его вздрогнуть. Дьявол, дьявол в такой дали. Как бы там ни было, испещрённый впадинами череп, с массивной челюстью и двумя огромными цилиндрическими рогами, вздымающимися с макушки, был отвратительным.

— Напоминает… напоминает мне о древнем Египте на старой Земле, — сказал Канг мечтательным голосом. — Эта штука похожа на голову Анубиса.

Ригер понимал лишь то, что изображение черепа заставляло его чувствовать себя неловко. Его вид действовал на нервы… тревожил. Заставлял чего-то ждать. Конечно же череп был мёртв, но у Ригера возникло ощущение, что он недостаточно мёртв.

Канг пододвинул фотографию поближе.

— Это и есть останки, — сказал он с чем-то похожим на религиозный трепет. — Реликвия, которая призвала Йигграта, нерождённого и неумершего, бесконечную и бессмертную тень из черных расщелин между временем и пространством.

Ригер просто уставился на него.

— Что ты несёшь, черт возьми? Пилан ничего такого не говорил.

— Я… я не знаю. — Канг выглядел смущённым. Его кадык подскочил вверх и вниз. В свете фонарей шлема его кожа казалась желтоватой и болезненной, по лицу струились капли пота. — «Первый», я не знаю, зачем это сказал.

В его чертах было что-то рыхлое, отталкивающее. Вызывающее у Ригера отвращение. Он отвернулся от Канга.

Канг нашёл персональный планшет, спрятанный под другими распечатками города. Как только он его коснулся, активировалась запись в голографическом журнале. Перед ними возникло узкое, сморщенное лицо.

Нет никаких сомнений, сказал угрюмый голос голограммы, что то, что мы знаем о фитерианской цивилизации сейчас, и то, что как мы думали, знаем, явно противоречит друг другу. Десятилетиями мы верили, что раса фитериан была уничтожена в результате катастрофы известной как Первичный Катаклизм. Этот изменивший климат выброс газов метана произошёл в результате беспрецедентной и разрушительной сейсмической активности в южном полушарии в регионе, известном как Равнина Стекла. Его залежи были заперты в межпородных полостях во время зарождения планеты.

На уровне отложений Первичного катаклизма — ПК — мы видим свидетельства массового вымирания, вроде того, что пережила Земля в конце пермского периода. Около шестидесяти тысяч лет назад погибли девяносто пять процентов организмов ГЭ 4. Фитериане — приземистая двуногая жабоподобная раса, тоже вымерли. До этого планета изобиловала биологическим разнообразием — стадные животные, такие как геспериппусы и бондитермсы, крупные квазирептилии — кротакоилы, многочисленные виды наземных приматов и мегацитов, водные спиральные черви и рыбоподобные ихтидонты, а также виды растений, такие как тираннофиты и никтадермы, тысячи видов семянных, мховых и грибовидных. Список бесконечен.

Сейчас тот факт, что произошёл Первичный Катаклизм неопровержим, но теперь мы знаем, что была ещё одна причина вымирания. Случившееся трудно объяснить, но катализатором стал древний череп найденный фитерианскими священниками, известными как Аккиларду-дек-деспода, или Секта Израненных. Череп — если я могу быть настолько смелым, чтобы применить такое описание — состоит из губчатого вещества, которое до сих пор не поддаётся анализу. Я полагаю, что это материальные останки сущности не из того пространства, которое мы знаем и понимаем, но обитателя тёмного мира, сущности из тёмной материи, сущности из тёмного электромагнетизма параллельной антивселенной. Я не могу сказать, как она умерла, но полагаю, что она находилась в переходном межпространственном состоянии между экзотической физикой своей вселенной и нашей.

Фитерианское жречество назвало эту сущность чем-то, что можно фонетически воспроизвести как «Йиггура» или «Йигграт». Череп открыл врата между двумя сферами реальности и стал проводником бедствия, охватившего мир Фитериан. Это всего лишь теория. Догадка. Но, основываясь на глифах мёртвого города и моих собственных предположениях, я полагаю, что это правда.

Такой была первая запись. Последующие становились всё более и более бессмысленными, лишёнными ясности или какой-либо линейной логики, пока не выродились в пустословие

— Док, у нас нет на это времени, — сказал Ригер.

— Тогда нам стоит поторопиться. — Канг включил очередную запись.

Снова появился Хенли. Вытаращенные глаза, подёргивающийся рот, дрожащие губы, высокий и скрипучий, почти истеричный голос — лицо человека, близкого к безумию.

Череп, череп, проклятый череп. Он в моих снах, он бросает тень на мою жизнь. Он подавляет, порабощает, он овладевает мной. Я уже не тот, кем был. Я чувствую, что одержим богопротивным ужасом из какой-то омерзительной пространственной ямы безумия. Этот череп — не кость. Он мёртвый, но живой. Под моими пальцами он тёплый, податливый и мясистый. В нём есть воспоминания, воспоминания об этом мире и о тысяче других, о массовых уничтожениях, вымираниях и геноцидах. Я прикоснулся к смерти, и смерть поделилась своими тайнами.

Следующая запись показывала кого-то похожего на дряхлого старика. Его глаза были налиты кровью, рот искажала гротескная ухмылка.

Остальные уже не смеются как раньше, а? Они больше не думают, что Джордж Хенли всё же сошёл с ума, не так ли? Никто не посмеет приблизиться к проклятым руинам Кри-Йеба, мёртвого, но спящего города Фитерианской империи. Я вернул череп в его гробницу под городом, хотя расстояние уже не имеет значения. Он взывает ко мне. Но я туда не пойду. Я не стану накладывать на него руки и смотреть на истребление десятков миров, превращённых в отравленные, ядовитые кладбища. Я не буду!

Действие черепа ослабевает лишь при ярком солнечном свете. Я боюсь наступления ночи.

Остальные? О да, теперь они это чувствуют и знают, что он призывает других своих сородичей. Скоро наступит время великого вымирания, массового погребения, священного и богохульственного погребения всех, кто ходит по