Шрифт:
Закладка:
Ясно, что эту цифру нельзя считать окончательной. Как отмечалось в одном из официальных заявлений Советского правительства, и поныне «никто не знает точно, сколько погибло людей в Ленинграде»[1103]. Вместе с тем имеющиеся в настоящее время в распоряжении исследователей архивные материалы, а также опубликованные в литературе некоторые сведения о смертности и динамике населения Ленинграда в годы войны позволяют, на наш взгляд, поставить вопрос об уточнении числа жертв в период блокады.
В декабре 1941 г. от истощения и голода погибло около 53 тыс. ленинградцев[1104], что превысило смертность населения города за весь 1940 год[1105]. В январе 1942 г., по неполным данным, в Ленинграде ежедневно умирало 3,5-4 тыс. человек[1106]. Согласно сведениям уполномоченного Государственного Комитета Обороны по продовольственному снабжению войск Ленинградского фронта и населения Ленинграда Д. В. Павлова, за январь и февраль 1942 г. (это были два самых трудных месяца блокады) в городе погибло 199 187 жителей[1107]. Можно утверждать, что смертность в эти дни была даже несколько более высокой, поскольку приводимая Д. В. Павловым цифра отражает число лишь зарегистрированных смертей. В начале блокады ленинградцы регистрировали смерть своих близких в загсах, выстаивая для этого по многу часов в печальных очередях. Но с наступлением зимы и резким увеличением смертности ослабленные люди, будучи не в силах похоронить умерших, далеко не всегда регистрировали их смерть. По сведениям треста «Похоронное дело», в марте 1942 г. было захоронено 89 968 трупов; в апреле – 102 497, в мае – 53 562[1108]. В дальнейшем, судя по данным захоронений, смертность в Ленинграде резко уменьшилась, составляя с осени 1942 г. 4-5 тыс. умерших в месяц[1109]. Однако если учесть, что население города к осени 1942 г. сократилось почти в 5 раз, то и эту смертность следует признать весьма высокой.
Некоторое представление об общем количестве людей, погибших в годы блокады, могут дать уже упомянутые выше сведения о захоронениях, произведенных трестом «Похоронное дело». Только один этот трест с ноября 1941 по конец 1942 г. похоронил почти 460 тыс. человек[1110]. Но, помимо него, захоронением занимались родственники и близкие погибших, а также бойцы МПВО, силами которых с декабря 1941 по декабрь 1942 г. было перевезено из моргов на кладбища 228 263 трупа[1111]. Однако число захоронений по целому ряду причин нельзя отождествлять с количеством погибших от голода. Это особенно относится к зиме 1941-1942 г., когда хоронить не успевали и многие умершие оставались в моргах, а то и просто на улицах. В суровых условиях зимы 1941-1942 г. не было никакой возможности вести точный учет захоронений, которые производились на Пискаревском, Волковом, Татарском, Большом Охтинском, Серафимовском, Богословском кладбищах, на площадке у Веселого Поселка, у Глиноземного завода. На кладбищах день и ночь гремели взрывы: при помощи динамита отрывали братские могилы. Как вспоминает Д. В. Павлов, «команды МПВО взрывали землю и во вместительные могилы опускали десятки, а иногда и сотни трупов, не зная имени погребенных»[1112].
В январе 1942 г. в Ленинграде насчитывалось более 2 280 тыс. гражданского населения[1113]. На начало июля 1942 г. в городе оставалось 1100 тыс. человек[1114], то есть за этот период население города уменьшилось на 1180 тыс., из которых более 440 тыс. было эвакуировано зимой – весной по Ледовой дороге[1115], около 90 тыс. вывезено в мае – июне водным транспортом по Ладожскому озеру[1116], свыше 30 тыс. ушло на фронт[1117]. Таким образом, за этот срок из Ленинграда выбыло свыше 560 тыс. человек; следовательно, число погибших в первую половину 1942 г. составляло примерно 620 тыс. человек.
По приблизительным сведениям, поступившим с кладбищ, с июля 1941 по июль 1942 г. в Ленинграде было захоронено более 1093 тыс. и кремировано около ПО тыс. умерших[1118]. Несомненно, эти цифры требуют самого критического подхода, так как в условиях блокады (об этом уже говорилось) вести сколько-нибудь точный учет захоронений не было никакой возможности. Тем не менее трудно предположить, что представленные с кладбищ сведения в два раза превышают реальную цифру погибших от голода ленинградцев.
Уточнить принятую в литературе цифру погибших от голода дает возможность анализ динамики населения осажденного Ленинграда. К моменту установления блокады в городе находилось свыше 2,5 млн жителей[1119], в том числе свыше 100 тыс. беженцев, прибывших в Ленинград до блокады из Прибалтики, Карелии, Ленинградской области и не успевших эвакуироваться дальше[1120]. К концу 1943 г. население Ленинграда составляло немногим более 600 тыс.[1121] Следовательно, за период блокады оно сократилось на 1900 тыс. Из этого количества около 1 млн было эвакуировано в период блокады: 33 479 – водным транспортом через Ладожское озеро осенью 1941 г.; 35 114 – самолетами в ноябре-декабре 1941 г.; 36 118 – по Ладожской трассе с декабря 1941 по 22 января 1942 г.[1122], свыше 440 тыс. – по Ладоге с 22 января по 15 апреля 1942 г.; 448 694 – водным транспортом с мая по ноябрь 1942 г.[1123]; около 15 тыс. – в 1943 г.[1124] За время блокады ушло на фронт не более 100 тыс. ленинградцев[1125]. Таким образом, можно считать, что от голода погибло не менее чем 800 тыс. ленинградцев (1900 тыс. минус 1100 тыс.).
В эти 800 тыс. человек не входят жертвы, которые понесло эвакуированное население Ленинграда по пути следования из осажденного города, а также в местах эвакуации. Эти потери трудно поддаются учету, но, видимо, они были значительны. Для примера отметим, что только на станциях Борисова Грива и Ладожское озеро с начала января по 15 апреля 1942 г. было похоронено 2 200 человек[1126]. В итоговую цифру не входят и потери советских войск, защищавших Ленинград.
Приведенные выше цифры, безусловно,
