Шрифт:
Закладка:
В одно почти время с Английским клубом был основан другой клуб немцем Шустером, тоже некогда богатым купцом, но потом разорившимся. Клуб этот сперва помещался в двух скромных комнатах; 1 февраля 1772 года он уже был переведен в большую квартиру и стал называться Большим Бюргер-клубом. Этот клуб, впрочем, более известен как Шустер-клуб. Клуб одно время представлял довольно дружное общество, состоящее из заслуженных чиновников, артистов, богатых русских и иностранных купцов и зажиточных ремесленников; не ограничиваясь одними увеселениями, клуб этот преследовал многие благотворительные цели: он давал пенсион 150 престарелым, неимущим и постоянно воспитывал несколько беднейших сирот.
27 ноября 1784 года было основано «Коммерческое общество», с целию доставить биржевому купечеству возможность собираться для совещания по делам коммерческим и проводить время в беседе и карточных играх. Клуб этот и теперь считается одним из солиднейших, а после Английского – первым.
В 1783 году открылся еще Американский клуб, получивший свое начало от Бюргер-клуба; помещался он в первое время близ Исаакиевской церкви в доме Погенполя. Лучшею эпохою его существования было начало 1800-х годов: тогда считалось в нем членов более 600 человек; впоследствии к этому клубу было присоединено танцевальное заведение г. Квятковского, после чего клуб стал называться «Клубом соединенного общества». В 1785 году был учрежден Танц-клоб гробовым мастером Уленглуглом; в первое время этот клуб носил название «Кофточного клуба»; членами его могли быть исключительно нечиновные лица мещанского и купеческого сословий.
Впрочем, нынешнее слово «мещанин» в екатерининское время было в полном смысле слова переводом французского bourgeois, или немецкого bürger, и купец первой гильдии, по тогдашнему смыслу, был не что иное, как мещанин, записавшийся в гильдию. Мещанами называли также всех свободных художников, переименованных впоследствии в именитых граждан, т. е. почетных граждан.
Танц-клоб помещался у Полицейского моста, где теперь Благородное собрание. В пятидесятых годах это общество славилось своими скандалами малого и большого сорта. После открытия последнего клуба вскоре возникло и второе мещанское общество для танцевания, праздновавшее день своего открытия 6 января 1790 года. Гораздо прежде этих клубов, в 1772 году, в Петербурге был учрежден Музыкальный клуб из 300 членов, вносивших в год по 10 рублей с человека на содержание оркестра. В Музыкальном клубе два раза в неделю давались концерты, которые посещались многочисленной публикой. Этот клуб просуществовал до 1777 года, затем он был закрыт, но через год основалось другое музыкальное общество, которое зимою, в продолжении восьми месяцев, давало каждую субботу концерты и ежемесячно один бал и маскарад. Членов здесь было до 500 человек, каждый платил по 15 рублей. Для этого клуба был нанят большой дом петербургского обер-полицеймейстера Чичерина и роскошно убран. В оркестре этого клуба играло 50 превосходных музыкантов и часто участвовали первые приезжие солисты; здесь пели придворные певчие и лучшие приезжие певицы. Разовые деньги эти артисты получали по тогдашнему времени весьма высокие: от 100 и до 200 рублей за один вечер. В 1787 и 1788 годах дела этого клуба шли блистательно; но вскоре излишняя роскошь, с какою давались здесь маскарады и балы, совершенно расстроила дела, и в 1792 году проданы были с аукциона все прекрасные музыкальные инструменты этого клуба, также серебряная и фарфоровая посуда и даже мебель.
В 1794 году известные богачи гг. Демидов, Сикстель и Бланд создали новый клуб, членов в котором вскоре было до 400 человек. Каждый платил по 50 рублей. Помещался этот клуб в доме Бутурлина. Это музыкальное общество просуществовало не более четырех лет и со смертью учредителей распалось. В 1802 году было положено начало «Филармонического общества» и потом уже «Симфонического».
Высшее общество в екатерининское время отличалось широким гостеприимством, и каждый небогатый дворянин мог во весь год не иметь своего стола, каждый день меняя дома знакомых и незнакомых. Таких открытых домов, не считая в гвардейских полках, находилось множество. Первыми аристократическими домами тогда в Петербурге признавали царские чертоги следующих сановников: графа Разумовского, князя Голицына, Потемкина, вице-канцлера графа Остермана, князя Репнина, графов Салтыкова, Шувалова, Брюса, Строганова, Панина, двух Нарышкиных, Марьи Павловны Нарышкиной. Приемы у этих вельмож бывали почти ежедневно; на вечерах у них гремела музыка, толпа слуг в галунах суетилась с утра до вечера.
Роскошь и великолепие палат вельмож доходили до высшей степени азиатского сказочного волшебства. Графиня Головина рассказывает про Потемкина, что в те дни, когда у него не было бала, гости собирались в диванной комнате. Мебель обита была тканью серебряной и розовой, в таком же виде был обит и пол. На красивом столе стояла филигранная курильница, в которой горели аравийские благовония. Князь обыкновенно носил платье с собольей опушкою, алмазную звезду и ленты: георгиевскую и андреевскую. За столом служили великорослые кирасиры, одетые в красные колеты[404]. На голове были черные меховые шапки с султаном. Перевязи их были посеребрены. Они шли попарно и напоминали театральных солдат. В продолжение ужина роговой оркестр исполнял лучшие симфонии и т. д.
В описываемое время в большом обыкновении были прекрасные балы публичные, под названием «дворянских». Число гостей на них было ограниченно, и сюда съезжалась лучшая публика. Были также балы, называвшиеся «английскими». В этих балах участвовали иностранные негоцианты. Билеты для входа на бал продавались по 25 рублей с персоны.
Общество в гостиных разделялось на молодых и пожилых. Старики говорили со стариками, молодежь слушала последних почтительно, не смея вмешиваться в разговор. Вежливость с женщинами простиралась до того, что подать салоп, поднять платок, отыскать лакея, карету незнакомой дамы, проводить ее – входило в обыкновенную обязанность каждого.
Дешевизна всех жизненных припасов в то время делала жизнь в Петербурге для всех сословий возможною. В то время ходили в обращении деньги более всего медные. Даже жалованье и пенсии выдавались из присутственных мест медными монетами. Так, известный ветеран русской сцены, современник обоих Волковых и Дмитревского, актер Шумский, проживший более ста лет на свете, находясь на пенсии, квартировал у кого-то из своих родственников на седьмой версте по Петергофской дороге. Шумский каждый месяц приходил за своим месячным пенсионом в Кабинет, который помещался в доме, где теперь находится здание Императорской Публичной библиотеки; здесь он получал обыкновенный двадцатипятирублевый мешок медных денег, взваливал его на плечи и относил домой, никогда не нанимая извозчика. Мешок таких денег весил полтора пуда. До вступления на престол Екатерины чекан медных денег выходил в 32 рубля из пуда
