рисует, неутомимо и увлеченно. Катрин казалось, что сама она в почтенном полувековом возрасте будет куда менее любознательной и деятельной. (Если вообще дотянет, сочтет уместным доживать, ибо на тот момент возраст лучшей половины… Ни единой мысли о запретном!)

Тянулись по правому берегу утесы, густо испещренные точками и черточками — выходами катакомб. В толще обрыва темные отверстия казались гнездами угрюмых, давно вымерших стрижей. Солнце ломало тенями жесткие границы: светлый мир и черные провалы в камне. Такими они ложились на бумагу альбома — черно-белые штрихи, необъяснимо сохраняющие и простор яркого солнца, и мрак мертвых червоточин. Качество рисунков и уровень художника оценить было затруднительно. И покойный Ричард, и Фло довольно часто объясняли подруге всякие художественные тонкости и нюансы. Катрин все понимала и, в общем-то, могла поддержать разговор на столь творческие и интеллектуальные темы, но в глубине души осознавала — военно-шпионские мозги совсем под иные тонкости заточены. Но никто же не отнимал у служивой девушки права зрительского восприятия!

Художник на борту «Неаполя» заставлял бумагу запоминать время: вот год одна тысяча семьсот девяносто восьмой оглядывается на прошлую эру, а всего через двести лет этот рисунок и сам станет знаком ушедшей эпохи. Не волшебство ли? «Суета сует, все суета и томление духа»![11] — как сказал один утомленный человек не так далеко от этих берегов. Сказал интересно, хотя… «Было у него 700 жен и 300 наложниц» — пыталась припомнить Катрин. «Или наоборот, личным составом там наложницы преобладали? По идее, наложницы дешевле в эксплуатации. Тьфу, что за ересь в голову лезет?»

Шпионка погрозила Дикси, которая, задрав морду, наблюдала за кружащимися над флагманской дахабьей птицами и вынашивала безумные планы охоты на летающую дичь, мечты явно надрывающие слабый собачий разум и уже заставляющие для облегчения нервного психического напряжения пристраиваться под борт. Крысо-собака немедленно сделала вид, что «ничего подобного, просто задние лапы разминаем».

— Как думаете, в каком каменном склепе этой бесконечной катакомбы мучается тень наибольшего здешнего грешника? — не оборачиваясь, внезапно спросил художник.

— Нижний ярус, светлая вертикальная расщелина, левее ее, — не задумываясь, ответила Катрин.

Денон на миг обернулся:

— Отчего подобная уверенность?

— Я не уверена и вообще не готова настаивать на непременном наличии этой самой грешной души. Просто так подумалось.

— Странно, и я на эту пещеру обратил внимание. Веет из нее чем-то жутким. Кажется, мы с вами, Катрин, встречали немало грешников и узнаем цвета портьер на окнах их апартаментов.

Шпионка промолчала. Штрихи продолжали сами собой ложиться на желтоватую плотную бумагу. Пятнышко «грешно-левого» провала давно уже увековечилось несколькими точками рисунка, но мысли все возвращались к той пещере. Рисовальщик молчал, не отвлекался, только птицы и мачты шуршали крыльями и снастями. Дикси задирала острую морду, топорщила усы, вновь преисполнившись дерзновенных мечтаний о поединке с огромной птицей.

— Мадам Катрин, ваши мысли далеки от сих незатейливых набросков, — не оборачиваясь, отметил Денон. — Скучнейшее занятие наблюдать за созданием путевого альбома?

— Восторженно ахать и хвалить прикажите? Не дождетесь. Рисуете вы мастерски, это понятно, а как художественный критик я полное ничтожество. Просто подумала, что здесь уйма пещер, а мне когда-то хватило одной-единственной, чтобы жизнь перевернулась.

— Перевернулась к лучшему? — художник кинул взгляд через плечо.

Острый у него глаз, одинаково зоркий по отношению к рисунку, приемам стрельбы и уйме иных вещей. Надо бы архе-шпионке об этом хорошенько помнить. Но пока ничего опасного. Философская болтовня попутчиков.

— Ничего в той пещере, наверное, не переворачивалось, просто до конца осозналось, — вздохнула Катрин. — Отличное место для размышлений и упорядочивания мыслей эти пещеры. Вдруг и кому-то из моих близких повезет — запрут в каком-нибудь гроте, дадут поотшельничать и не спеша подумать.

— Без всякого сомнения, пещеры весьма полезны и живописны, — согласился художник. — Но вот эти, сегодняшние, некоторую тоску на вас все же навели.

— Не пещеры. Хорошие рисунки наводят на меня тоску. Мой покойный муж очень любил рисовать. У него был настоящий талант.

— О, простите! — Денон мгновенно захлопнул альбом.

— Это что еще за жертвы? — улыбнулась Катрин. — Рисуйте. Кто знает, что завтра будет? Все под богами ходим, бумага может размокнуть, а карандаши уплыть к Каиру. Не стоит терять время. Об этом и думаю. Жаль, что муж успел так мало нарисовать, все отвлекался на всякое мимолетное, срочное, денежное. На меня отвлекался. Вот это действительно печально. Так что не будем обеднять мировую культуру. А то мне придется страдать раскаяниями, а страдающая я зла и особо жестока, к тому же много пью.

— Действительно? — заинтересовался опытный служитель Клио и иных муз. — Я бы рискнул, и вас именно такою нарисовал. Но не смею надеяться на позволение. Хотя готов попросить у майора бутылочку отличного бордо…

Катрин засмеялась, но тут с берега донесся выстрел — сигналили делегаты связи, прибывшие от командира дивизии. Дикси взволновалась, воинственно закружилась, попыталась вспрыгнуть на фальшборт, но лишняя сожранная сосиска и природная хилость телосложения не допустили столь эксцентрических безумств.

[1]По свидетельствам современников, Дезе был ниже своего знаменитого главнокомандующего. Видимо, его рост составлял около 165 сантиметров.

[2]Фивы (греч.) египетское название — Уаст, «Властвующий город», или просто Ниут («Город») — древний город в Верхнем Египте, вблизи современного города Луксор.

[3]Метод археологических изысканий типологической таксономической синхронизации открыт профессором де Монтозан в 2009 году и закрыт решением спецкомиссии ЮНЕСКО в 2010 году. Подробности открытия засекречены по морально-этическим причинам и требованиям египетского Министерства по делам древностей.

[4]Доктор Рудер — тоже археолог. Нехорошо умер и был частично съеден примерно два года тому назад по «книжному» времени.

[5]Палетка — (от фр. palette — «пластинка», «планка») — тонкая каменная плитка с рельефными изображением, изначально предназначенная для растирки и измельчения косметических средств, позднее приобретшая церемониальное значение.

[6]Алевролит — твёрдая осадочная горная порода.

[7]Налбуфин — опиидный анальгетик, по структуре близок к морфину.

[8]Речь о разгроме французской флотилии 5 марта 1799 года. Уровень воды был низок и суда, имея на борту 300 раненых и больных, застряли среди отмелей между Коптосом и Кеной. Матросы были расстреляны с береговых минаретов, флагманский корабль отбивался картечью, по исчерпанию боеприпасов был взорван капитаном Моранди. Остальные суда были захвачены, раненные и матросы поголовно вырезаны. Потери французов насчитывали около