плейлисты представляли собой сборную солянку из калипсо и соки, разбавленную Болливудом и тоннами американского хип-хопа, ар-энд-би и попа. Мне даже нравилось что-то из классики, хотя никто бы не поверил это, услышав, как я ее играю.

– Не та нота! – крикнул из кухни папа, подняв нож. Он оторвался от нарезания помидоров к нашему завтраку из сардин и кокосовой выпечки.

– Да, – солгала я, продолжив играть.

Зря поставила синтезатор у окна. Легко отвлекалась.

День выдался теплым и ясным, глаз отдыхал на сочной зелени лужайки. Вот-вот расцветет табебуйя; бугенвиллея, иксора и цинния уже озарились вспышками пурпурных, красных и розовых цветов. Я с упоением смотрела на эти краски. Мне хотелось коснуться их. Нарисовать.

Внезапно обзор загородил Эйден.

Я вздрогнула, пальцы упали на клавиши.

– Эй! – Папа отвернулся от холодильника, чтобы взглянуть на меня. – Так точно не должно быть!

– Нет, просто…

Перевела взгляд на окно. Эйден исчез.

Я не видела его несколько месяцев. Последние два года все школьные каникулы он приезжал погостить у деда. И мы почти все время проводили вместе. Были практически неразлучны. Его приезды стали привычной частью моей жизни – нашей жизни, – поэтому я растерялась, когда Эйден не появился к середине июля.

Да, я могла написать ему сообщение. Спросить, когда он планирует приехать, если вообще планирует. Но этим я бы показала, что он мне не безразличен. Что я скучаю по нему.

Я чуть не помирала со стыда при одной мысли о том, что Эйден узнает о моей влюбленности. Что он поймет, если уже не понял – как мне чудилось порой по выражению его глаз, – что при одном только взгляде на него мое сердце трепещет.

И сейчас я сидела с синтезатором у окна, глядела во двор и улыбалась как дурочка, сдерживая порыв вскочить и выбежать на улицу.

В какой-то момент – в какой точно, не знаю, – симпатия к Эйдену переросла во влюбленность, и я не понимала, что с ней делать. Я понимала лишь, что умру, если он об этом узнает. Или еще хуже, если узнает и отвергнет меня. Тогда я умру дважды.

Медленно выдохнув, я попробовала приструнить разбушевавшихся в животе бабочек. Подняла ладони и продолжила играть.

Эйден снова возник в окне. Я постаралась вложить в направленный на него взгляд раздражение, но Эйден проигнорировал мою мину. Он жестом показал, чтобы я продолжала играть. Я пыталась, но стало еще труднее: Эйден начал танцевать, дерзко и не попадая в ритм. Я не знала, смеяться или краснеть за него.

В конце концов не выдержала:

– Я все. Мне можно на улицу?

– Мама велела практиковаться не меньше получаса, – отозвался папа, доставая из духовки выпечку.

– Уже больше прошло. – До появления Эйдена я целую вечность играла. Во всяком случае, так казалось.

– Всего двенадцать минут.

Я застонала, взглянула на Эйдена, покачала головой.

Он надул губы.

– Бог с тобой, – громко вздохнул папа. – Иди уже. Но не забудь, что мама ждет тебя к двум в гостинице. Хочет, чтобы ты кое с кем встретилась.

– Хорошо! – Я вскочила на ноги.

– Завтрак возьми. – Папа подошел и протянул мне коричневый пакет. – Тут для тебя и для Эйдена. Спросил бы его, хочет ли он есть, но он ведь всегда голоден.

Я застыла. Он знал, что меня ждет на улице Эйден?

Папа со смехом ушел в кухню.

– Вернись затемно, – велел он. – И передай своему парню, что если он своими танцульками помнет циннии мамы, то его уже ничего не спасет.

– Передам.

Пылая от смущения, я пулей выскочила из дома. Пока папа не называл Эйдена моим парнем при нем самом, но это лишь дело времени. Он считал это забавным.

Эйден ждал меня на крыльце.

– Доволен? – с деланой досадой спросила я. Не знаю, естественно ли вышло. Я была безумно счастлива его видеть. – Ты прервал мое занятие.

Он поднялся, отряхнул со штанов пыль.

– Своей игрой ты убивала «Лунный свет». Кто-то должен был его спасти.

– Очень смешно.

Я отдала ему пакет с едой, и мы спустились по ступенькам.

Теперь, когда он тут, начнутся настоящие каникулы.

* * *

Когда мы добрались до пляжа, там было полно народу. Десятки людей разлеглись на песке, бегали, играли, строили замки. Купающиеся бродили вдоль берега по воде, плескались, рассекали волны. Мы расположились прямо у воды, и волны лениво плескались у наших ног.

– Не ерзай, – сжала я локоть Эйдена. Знаю, я о многом просила. Он из тех, кто не может сидеть на месте: постоянно двигается, дергается и постукивает ногой. Успокаивается, только когда пишет. – Я почти закончила.

Он хмыкнул.

– Четверть часа назад ты сказала то же самое.

Я подняла на него взгляд, проверяя, действительно ли он недоволен или жалуется от нечего делать.

Эйден смотрел на море, повернувшись ко мне в профиль. Мой взгляд задержался на его длинных темных ресницах, на запутавшихся в коротких влажных волосах солнечных бликах. На секунду перехватило дыхание, и в животе снова запорхали бабочки.

Эйден поймал мой взгляд.

– Готово?

– Почти. – Поспешно опустила глаза. Сердце бешено колотилось, и пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить рисовать. – Ты что-то говорил о деньгах? – Я рассмеялась. Нервно? – Что хочешь купить теперь?

Два года назад он не успел скопить достаточно денег для покупки той дорогой гитары, поэтому взял у своей учительницы музыки подержанный инструмент. Учительница намеревалась гитару подарить, но Эйден настоял на оплате. Я не удивилась, услышав об этом. Эйден никогда не примет то, что, по его мнению, не заслужил. Однако, купив гитару, он истощил свои сбережения.

– Новый ноутбук и записывающее оборудование, – ответил он.

– Даже спрашивать не буду, во сколько они обойдутся. – Если уж с гитарой не срослось…

– Не, на этот раз у меня есть план.

– И я внимательно слушаю тебя, только сиди спокойно. Ты все испортишь.

– Да ладно. – Эйден нахмурился, разглядывая рисунок, который я чернилами наносила на его руку. – Опять цветы? – Он попытался изогнуться, чтобы рассмотреть рисунок получше, но я крепко держала его руку в нужном мне положении.

– Да. Перестань двигаться.

– А помужественнее ничего нельзя?

– Помужественнее?

– Да, пожалуйста.

– Ладно… – Я перешла на чистую часть кожи пониже. – Понимаю, о чем ты, – уверила его. И витиеватым курсивом, в переплетении подсолнухов и роз, вывела слово «мужественный».

– Угу, – хмыкнул Эйден. – Именно это я и имел в виду.

Он отвернулся, но недостаточно быстро, чтобы я не заметила изогнувшиеся в улыбке губы.

– Слышала о конкурсе талантов «Кроун Баго Фестивал»? – спросил Эйден. – В этом году я приму в нем участие. Приз за первое место