Вздыхаю и переворачиваюсь на спину, невидящим взглядом уставившись в потолок, на проекцию звездного неба.

Дима…

Нахал позорно сбежал из собственного дома! Наверно, зажигает сейчас с какой-нибудь очередной девицей. Раз уж со мной ничего не получилось, быстро нашел замену.

Меня это не задевает, нет. Пусть спит, с кем хочет. Просто противно…

Но как только моего слуха доносится звук открывающихся входных дверей, я мгновенно вскакиваю и сажусь на постели. Словно я все эти долгие часы только и делала, что ждала своего непутевого мужа, переживая за него и нервничая. А это неправда! Ведь так?..

Решительно падаю на подушки и накрываюсь одеялом с головой. Но шум, доносящийся из гостиной, не позволяет мне уснуть.

Да что там Дима делает? В футбол играет?

После очередного грохота не выдерживаю. Поднимаюсь с кровати и следую к двери, бесшумно ступая босыми ногами по полу. Выглядываю в гостиную и наблюдаю, как Дима, покачиваясь, возится со своей обувью. Кое-как справившись со столь «сложной» миссией, опирается плечом о косяк двери, обхватывает руками голову и устало массирует виски.

Что-то щелкает в груди, а разум предательски засыпает. Впервые за все время жалею врага. Иначе как объяснить, что вместо того, чтобы вернуться в свою комнату, я поспешно приближаюсь к Щукину.

— Дим, тебе плохо? — легко касаюсь рукой его предплечья.

Мужчина поднимает голову, смотрит на меня с расслабленной улыбкой — и я леденею от ужаса. Узнаю этот пустой, помутневший взгляд. Сердце останавливается, детонирует и разлетается на тысячи осколков.

Я знаю, на что человек способен в подобном состоянии. Алкоголь превращает его в зверя, жестокого и грубого. Уничтожает все светлое и доброе, что в нем есть.

Судорожно вздыхаю и медленно отступаю назад. Никаких резких движений, ни слова поперек — простое правило, которое я твердо уяснила.

— Вот теперь мне хорошо, — заплетающимся языком бубнит Дима, приближаясь практически вплотную, парализуя меня. — Котенок, — выдыхает мне в лицо.

Невесомо целует в щеку, а я не чувствую ничего, кроме запаха алкоголя, что пробуждает во мне животный страх. Воспоминания, которые я так тщательно хоронила в темной глубине своей души, сейчас выплескиваются наружу. Обжигают, как искры из-под сварочного аппарата, оставляя шрамы.

— Кать, не могу ни о ком думать, кроме тебя, — шепчет мужчина, касаясь губами моей шеи, но вызывает лишь отвращение и тревогу. — Котено-ок, — тянет он, обнимая меня за талию.

Проводит рукой по моей щеке, как бы невзначай смахивает с лица непослушный локон, а потом вдруг зарывается в волосы, аккуратно сжимая их в кулак на затылке. Этот, казалось бы, отнюдь не агрессивный жест будит во мне плохие ассоциации.

Боюсь пошевелиться, покорно принимая пугающие ласки мужчины. Его лица я уже не различаю: черты плывут перед глазами от слез и неконтролируемой паники.

Срываюсь на истерику, как только Дима пытается поцеловать меня. Стискиваю губы и всхлипываю, обреченно роняя слезы. Скорее всего, я сейчас раздражаю его, но не в силах справиться с накатившими эмоциями.

Жду приступа ярости, но ощущаю, как мужчина ослабляет объятия и слегка отстраняется.

— Кать? — говорит что-то еще, но я уже не слышу.

Мои тело и разум в агонии. Прошлое и настоящее смешались воедино. Мне страшно и больно, совсем как тогда…

Окончательно теряю связь с реальностью. Содрогаюсь в рыданиях, закрываю лицо ладонями и молю лишь об одном: чтобы все как можно быстрее закончилось и никоим образом не коснулось Маши.

Осознав, что меня больше никто не трогает, осторожно поднимаю голову.

Дима не ушел. Сейчас он стоит напротив, недоуменно и растерянно сканируя меня взглядом. Не решается приблизиться, не может вымолвить ни слова. Просто смотрит хмуро и молчит. Кажется, он даже протрезвел от неожиданности.

Я все еще на грани воспоминаний и реальности. Поэтому резко срываюсь с места и мчусь в комнату. Сердце стучит где-то в горле и не успокаивается даже, когда я закрываю за собой дверь, на всякий случай прижавшись к ней спиной.

Не нащупываю ни крючка, ни щеколды, поэтому надеюсь, что Дима не последует за мной.

Прислушиваюсь к тяжелым шагам, доносящимся из гостиной. Всхлипываю, кажется, чересчур громко — и поспешно прикрываю рот руками. Продолжаю плакать, но стараюсь делать это как можно тише, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. И не злить его.

Шаги замирают возле моей двери, но потом звучат с удвоенной силой, поспешно удаляясь. Выдыхаю с облегчением и плетусь к постели. Чувствую себя, как в тот роковой день, когда потеряла семью…

По его вине…