взглядом. Добив дебила, я опустился рядом с ним на корточки и занялся осмотром его немногочисленных карманов и тощей рваной сумки. В это время там за кустами мелькнули силуэты проходящих мимо сборщиков, разговаривающих так быстро и нервно, что сразу чувствовался обуревающий их страх. В их сбивчивых речах и нарочитом нервном хохотке я снова услышал слова о Чунксе и его железножопом медведе — если я правильно разобрал их состоящую из дикой смеси общего языка и местного наречия. Небольшая группа прошла мимо и двинулась вниз по тропе. Глянув на компас, я убедился, что наши с тропой направления не совпадают. Но речь шла о крупном поселении — а там может найтись и подходящий транспорт. Приняв решение, я обыскал остальные трупы, собрав все хоть сколько-то стоящее. Заодно отыскал и те самые метки, из-за которых бандитам не было ходу в поселение. Все они были заклеймены — левая сторона груди каждого была обезображена здоровенным отпечатком звериной лапы и надписью ниже: Мальдито Осо.

Ну мальдито так мальдито.

Меткие я срезал. Убрав окровавленные лоскуты в одну из их же сумок, я покосился на поблескивающие любопытные глаза и нервные носы уже сбежавшихся на запах крови обитателей джунглей и вышел на тропу, давая голодным заняться утилизацией биомусора. Неспешно шагая по тропе так, чтобы не отставать, но и не сближаться с так и не узнавшими о опасности сборщиками, я ощущал удивительный подъем. Даже некоторую радость. И с чего вдруг такой внезапный душевный подъем? От известия о поселении, где возможно найду какой-нибудь транспорт? Или от того, что я наконец-то убил очередного двуногого? Надо попробовать грохнуть какую-нибудь мартышку или кенгуру.

Стоп… почему я подумал про кенгуру?

Эта мысль неожиданно сильно захватила меня и следующий час я шагал по тенистой тропе в высоком кустарнике и думая только о сраных кенгуру.

Глава 5

— Мать твою! — именно так я поприветствовал только что увиденное мной поселение.

Тропа тут делала длинный изгиб, обходя огромное толстое дерево. Мои сами об этом не знающие проводники поперлись по тропе, а я, услышав с той стороны дерева властные и явно привыкшие командовать на низшем уровне голоса, предпочел пойти в другую сторону и аккуратно пройти через нетронутые дебри. Отодвинув пару колючих веток кустарника — что все же попробовал моей крови — я получил неплохой обзор на поселение и понял, что все это время недооценивал его размеры. Но эмоции у меня вызвало не само поселение, а его центральное и явно обитаемое украшение.

Почти по центру поселения находилось слишком уж правильной формы здоровенное продолговатое возвышение, что чем-то напоминало постамент. А на нем покоился вполне себе целый с виду громадный стратосферный дирижабль с характерными нарочитыми кашалотными обводами. Краска облезла и корпус из отменного металла и вечных композитных материалов блестел в лучах заходящего солнца. Выведенные из основного корпуса гондолы могучих реактивных двигателей показывали, что несмотря на внешнюю неуклюжесть, этот гигант мог развить очень немалую скорость — но, конечно, только там далеко вверху в разреженных слоях атмосферы. Среда обитания этих монстров — тридцать километров от поверхности земли. А вот эта характерная и одна из поздних серий стратосферных дирижаблей вроде как являлась носителем «яйца Россогора» — корпорации далеко не сразу удалось радикально уменьшить объемы своего знаменитого фирменного устройства, хотя первоначально знаменитой на весь мир она стала совсем по иной причине.

Надо же… всякая херня сама всплывает в голове. А вот действительно важное продолжает гнить в недосягаемой черноте…

Такие дирижабли несли в себе тысячи жителей. Да, не пассажиров, а жителей. Я помню этот противопоставленный Атоллу Жизни почти мятежный и вызвавший у нас немало жопной боли проект.

Да… я помню… и неудивительно, что мозг сам выплевывает эту инфу — ведь за этим проектом стояли сурверы, хотя сами они себя так называть перестали с тех пор, как откололись от главной вонючей фракции, чуть отмылись от грехов, публично покаялись и скромно нарекли себя Архангелами кого-то там… кого… чьи они та были?

— Архангелами Ремиила — произнес я едва слышно, продолжая смотреть на дирижабль краем глаза, хотя основное внимание переключил на сам город вокруг него.

Да… они отреклись от сурверства, вложили все деньги в новый проект и начали собирать средства с остального мира, высасывая их с безумной силой и успехом. В те времена обитатели почти обреченной планеты с большой радостью и готовностью забрасывали свои деньги в четыре неугасающие топки, что обещали им одну и ту же надежду, но разными путями.

Атолл Жизни лидировал, обещая всем идиллию в мира-куполах. Атолл забирал всех.

На второе место вышли Архангелы Ремиила, предложившие иной подход к выживанию, но только для тех, кто был готов серьезно раскошелиться. В самом скромном варианте Небесники предлагали койкоместо в кубрике на тридцать рыл на таком вот дирижабле. Небесный замкнутый мирок с двигателями — бюджетная версия летающих островов. Несколько тысяч пассажиров обреченных на вечный полет на высоте от тридцати километров — в случае, если планету действительно накроет череда разрушительных землетрясений, цунами и катастрофической вулканической активности. При этом обещалось, что такие дирижабли смогут стыковаться друг с другом и образовывать парящую над планетой гига-небесную сеть.

«Мы воспарим как ангелы над опаленной сушей» — примерно так звучал виденный мной лозунг на частично рваном плакате у входа в полицейский участок небольшого депрессивного городка…

Стоп… какой городок и когда?

Мозг ответил издевательским молчанием, и я продолжил изучать город. Если не увижу хоть чего-то подходящего — заходить не стану. Ни к чему лишний раз светиться.

Вокруг возвышения с дирижаблем ровными правильными рядами разместились жилые кварталы. Идеально прямые широкие улицы вели от окраин к центру, где вокруг возвышения имелась просторная площадь с парой явно специально насаженных скверов причудливой формы. В городе ни одного пожароопасного здания из тех моделей, где скрещенные палки обмазываешь собственным говном и украшаешь пучком соломы. При этом все дома по большей части глинобитные, с превращенными в террасы плоскими крышами. Над домами кое-где поднимались жердяные и дощатые навесы, но я не увидел ни клочка соломы или пучка сухих листьев. Никаких деревянных заборов — только глиняные и каменные. На равных промежутках среди жилых домов высилось не менее десяти идущих по кругу высоких водонапорных башен с яйцеобразными резервуарами на каменных башнях. А это уже говорит об очень многом — как минимум об определенном уровне развитости инфраструктуры.

Почти круглый город был окружен примерно тридцатиметровой своеобразной линией