Поднялась с лавки с самым несчастным видом, надеясь разжалобить Бородача, но тот уже не смотрел на нее, собирая посуду.

Байд ухмыльнулся и нагло приобнял Лу за плечи.

— Ну что, принцесса, теперь у тебя начнется новая жизнь! Свободная, дикая, варварская — всё, как ты хотела!

Лу попыталась скинуть его руку, но не смогла, он был сильнее. Новая жизнь? Не о таком она мечтала! Это не свобода, а именно что варварство, выходящее за грани свободы. Какой-то нелепый кошмар, фильм ужасов. И главное, она сама, по своей воле сюда заявилась. Дура, дура!

Мимо вихрем пронеслась ватага маленьких человечков, Лу едва успела отшатнуться, чтобы ее не сбили с ног. Дети? Грязные, оборванные, босые. Наверняка голодные и насквозь больные! Да что это за мир такой! Ей немедленно захотелось их всех догнать, вымыть и отправить в школу, потому что детство — это шанс. Чем больше вложить в ребенка, тем умнее и талантливее он вырастет.

Байд тоже проследил глазами за визжащей и толкающейся ватагой ребятишек, вздохнул почти нежно:

— Счастье какое расти, как они! Игры, свежий воздух, драки… Никаких тесных классов, никаких учителей! Я тоже таким был когда-то! Ну что, поглядела? Ножками своими шевели, пока мои ребята не угнали корабль.

Понятно. Из таких маленьких дикарей вырастают пираты. Закон жизни: что посеешь, то и пожнешь.

Глава 12. Буревестник

Идти оказалось недолго. Какие-то полчаса — и Лу увидела натуральный край света. Земля попросту обрывалась… в небо. Нет, там имелся даже деревянный навес. И в землю вколочены столбы. Столбищи. К некоторым из них были привязаны толстые канаты, уходящие вверх. Девушка задрала голову и ахнула: там, сверху, покачивались деревянные остовы кораблей. Честь по чести, с килем, кормой, носом… и что там ещё должно быть у старинных кораблей? Она не знала. Не видела и вживую, только на картинках или в музее, но там были маленькие лодки, ботики. Далеко, за стеклом.

А тут…

Голова закружилась, она потеряла равновесие, едва не упала. Только руки капитана Байда ее удержали от столкновения с землей. Такой вдруг ставшей ненадёжной землей…

А капитан подскочил к одному из столбов и повис всем своим весом на канате. Безумец! Как можно сдвинуть с места этакую громадину? Словно муравей пытается заставить колокол звенеть — невозможно и бессмысленно! Если корабль так легко пошатнуть — то, что сделает с ним ветер? Ураган? Гроза?

— Эй, на “Буревестнике”! — заорал Байд, очевидно, осознав бесплодность усилий. — А ну бросайте трап, паразиты меднолобые!

Ага, сейчас. Так его и услышали. Хоть укричись тут, хоть упрыгайся. Всем плевать.

Лу со злорадством наблюдала за потугами капитана, что был уже багровым от злости. Хоть бы лопнул!

Но Байд сдаваться не собирался. Подскочил к какому-то мужчине, откровенно над ним ржущим, выхватил у того арбалет (заряженный, между прочим, опасная игрушка) и не целясь, легким движением руки, выстрелил в свой же корабль. Попал прямо в борт.

— Э-э-э! Там болт с железным наконечником! — взвыл уже не смеющийся мужик. — Какого Уруха? Я тут стражу несу! Сейчас я тебя…

Не успел озвучить все те виды наказания, что ждали Байда, как с корабля свесился человечек и закричал не менее громко:

— Это какой демон там хулиганит? Ой! Капитан!

— Погоди, болт сейчас верну, — кинул Байд стражнику, который, на взгляд Лу, выглядел совершеннейшим проходимцем. Во всяком случае, у него не было ни мундира, ни шляпы, ни какого-то ещё опознавательного знака. — Кстати, отличный арбалет! Где достал?

— Тархан выдал, — слегка расслабился служилый. — Точно вернёшь? У нас болты под отчёт. Сам понимаешь, железо.

— Не ссы, малый. Ща все будет.

Сверху упала веревочная лестница с деревянными перекладинами.

— Лезь! — скомандовал Байд, подталкивая Лу в спину. — Побыстрее, принцесса! — и прошипел в ухо:

— Пока господин стражник не вздумал проверить твои руки.

Лу стиснула зубы. Высоты она не боялась… пока. Но лестница надёжной не выглядела. Впрочем, арбалет, который капитан вернул стражнику, нравился ей ещё меньше.

Пришлось лезть.

Байд полз следом. Его рука одобрительно шлепнула Лу по пятой точке, задержалась, прихватывая. Стало мерзко, гадко. Но зато сразу нашлись силы птицей взлететь вверх, забывая о всех страхах. Даже через борт корабля она перепрыгнула легко и изящно, не запутавшись в своих ногах.

— Най! — рявкнул капитан, едва встав на ноги. — Болт достать, вернуть стражнику. Весь, вместе с наконечником. Нам с местным тарханом проблемы не нужны. Горо! Собрать команду на палубе, доложить обстановку! Джанно! Готовь к отходу! Мы сматываемся, да побыстрее.

Лу вертела головой пораженно. Все было для неё странным, словно в фантастическом фильме. Паруса у корабля сделаны из странной ячеистой ткани, нестерпимо сияющей серебром на солнце. Доски пола, то есть палубы, выглядели довольно чистыми. В них видно было гвозди… медные или бронзовые, Лу не разбиралась. Не железо. Кажется, железо тут было такой же редкостью и ходовой валютой, как на Земле золото. У бортов корабля навалены канаты. А ещё… висели сетки с камнями. В воздухе. Сетки были привязаны к крюкам из желтого металла. Камни парили, как воздушные шарики, полуголый чернокожий громила с явным усилием (Лу невольно засмотрелась на перекаты его мускулов) притягивал их к себе и волок вниз, в квадратную дыру в палубе. Как там это называлось? Трюм? Или нижняя палуба? Или там каюты? Лу совершенно не знала, не помнила. Что-то такое они в школе проходили, но очень вскользь.

Между тем на корабле в ряд выстраивались люди самой разбойничьей наружности: полуголые или в отрепьях, небритые, сверкающие беззубыми ухмылками. Взгляды, бросаемые на Лу, были жадными, масляными.

Ох! Лучше б она осталась снизу!

К удивлению девушки, в команде были не только мужчины, но и три женщины. Одна толстая, высокая, в переднике и косынке — Лу решила, что повариха, в смысле, кок. Две другие не сильно отличались от мужиков, разве что бородаты на были и зубы у них в полной комплектности. А так — оборванные и грязные. Всего она насчитала двадцать три человека, исключая капитана, чернокожего громилу и паренька, который ловко, как белка, нырнул за борт за арбалетным болтом.

— Что, мерзавцы, похоронили меня? — рявкнул капитан. — Оплакали? Помянули? Ну так сегодня